Вот как, значит? Она хочет игры? Ну, что же, каприз женщины – закон для мужчины. Присев на кровать рядом с гостьей, Михаил быстро разделся и лёг рядом. Актриса не пошевелилась, тогда он потянул за узел её атласного кушака. Потом последовал черед широкой шёлковой юбки и белой блузки. Девица ровно дышала, притворяясь спящей. Даже интересно, насколько её хватит? Или она собирается до утра ломать комедию? Оставив на гостье лишь белые чулки, граф приподнялся на локте, разглядывая незнакомку.
Он явно ошибся, дав девушке шестнадцать, – ей было по крайней мере на год больше. Об этом опытному взгляду сказали уже развившаяся грудь и красивый изгиб бедер. Ноги незнакомки оказались безупречными – с тонкими лодыжками и круглыми коленями. «Цыганочка» была лакомым кусочком.
Кончиками пальцев Михаил погладил её грудь, а потом поцеловал приоткрытый рот. Губы девушки пахли бренди. Какая прелесть! Смесь порока и невинности! Желание полыхнуло огнем, забурлило в каждой жилке, и Михаил усилил натиск. Его рот накрыл розовый сосок, а пальцы скользнули между бедер актрисы. Граф вложил в ласку всё своё искусство и достиг цели: красавица тихо застонала и чуть заметно подалась навстречу его ласковым пальцам.
– Открой глаза, милая, – попросил Михаил, – дай мне их увидеть.
Ресницы послушно поднялись, и на графа уставились глаза цвета того самого бренди, вкус которого он только что уловил на губах актрисы. Да, такого он точно никогда не видел! Поистине, райская пташка залетела тёплой летней ночью в его постель. Кровь вскипела в жилах, и Михаил вновь припал к теплым и таким вкусным губам. Он слизывал бренди с языка своей актрисы, а её белая, как молоко, грудь показалась Михаилу сладкой. Проложив дорожку из поцелуев по животу, он развел её бедра.
Тонким инстинктом опытного любовника граф оценил и дрожь «цыганочки», и ту страстную готовность, с какой она открывалась навстречу ласкам. Ещё мгновение – и любовница «улетит к звёздам» одна. Михаил накрыл губами губы актрисы и вонзился во влажную теплоту женского тела. Боже, какое же это оказалось блаженство! Два гортанных стона слились в один, и графу показалось, что они, обнявшись, вознеслись в райские кущи…
Михаилу было так хорошо, что не хотелось даже шевелиться. «Это не по-мужски, – мысленно пристыдил он себя. – Надо проявить заботу о даме».