Напомню, что в те времена хозмаги вовсе не ломились, как сегодня, от чудодейственных средств, одна капля которых разом разрешает все житейские неурядицы. В распоряжении мойщика были только вода, хозяйственное мыло и сода. Едва приступив к делу, Оскар Ильич с гадливостью обнаружил, что противень, отвратительный как на вид, так и на ощупь, оправдывает свое говорящее имя.
Добрых полчаса он вёл с ним неравный бой, с энтузиазмом возя по изгаженной поверхности сестриной мочалкой и для поднятия духа весело напевая под нос арию герцога Роберта «Кто может сравниться с Матильдой моей?!», – но противный кусок листового железа будто издевался над ним, упрямо не желая вспоминать свой первозданный вид. Наконец, дядя изнемог. Коварная посудина, казалось, ждала именно этой секунды: едва почуяв, что мучитель её дал слабину, она споро выскользнула из его неловких, дрожащих пальцев и с победным грохотом обрушилась в замызганное лоно старой эмалированной ванны.
Блям-м-с!!! То пробил звёздный час Оскара Ильича. Громкий детский рёв, спустя мгновение донесшийся из спальни, разом открыл ему то, чего так долго не могли установить опытные врачи – кандидаты и доктора наук: маленькая Юлечка и не думала страдать глухотой!.. Дядя был так поражен открытием, что даже не осознал поначалу, сколько новых и заманчивых перспектив оно ему сулит.
Но ближе к ночи, когда усталая, но довольная супружеская чета с радостными воплями ввалилась на родной порог, он вдруг понял – и даже вспотел от волнения. Юлечкины родители, напрочь забыв обо всех своих печалях, фальшиво, но дружно мурлыкали: «Иоланта видит!.. Иоланта видит!..» Оскар Ильич мефистофельски ухмылялся, смакуя мысль, что в их собственной, реальной жизни только что произошла драма, рядом с которой оперный сюжет, как говорится, отдыхает. Но, осторожный, ничем не выказал своего торжества.
И лишь два-три дня спустя, объявив родне, что Юлечка засиделась в манежике и нуждается в регулярных прогулках, он повязал ребёнку бант, обрядил его в лучшее, какое смог найти в шкафу, платьице (красное в белый горошек, вельветовое), – и дружная парочка, оба в своем роде изгои, отправилась в гости к некоему доценту Калмыкову, что год назад вел у студентов МГИПУ практику в специнтернате для аутичных детей. Пробыли они у него недолго, но этого визита с лихвой хватило дяде, чтобы увериться в своих догадках.
Только теперь, сама будучи без пяти… нет, без десяти минут дипломированным специалистом, я могу в полной мере оценить тонкость и красоту замысла, за осуществление