Когда Балека оправилась от усталости, ее прежняя красота вернулась, и Чека взял ее в жены, в число женщин, которых он называл «сестрами». Что касается меня, то Чека взял меня в число своих врачей и так остался доволен моими медицинскими познаниями, что со временем возвел меня в достоинство главного врача. Это был важный пост, занимая который в течение нескольких лет, я стал обладателем многих жен и большого количества скота. Но звание это влекло за собой большую опасность. Встав утром здоровым и сильным, я не мог быть уверен, что ночью не буду представлять из себя окоченелый труп. Многих своих врачей Чека убивал таким образом. Как бы хорошо они его ни пользовали, их постигала та же участь. Неминуемо приходил такой день, когда царь чувствовал себя нездоровым или не в духе и принимался за истязание своего врача. Мне же удалось избегнуть такой участи: во-первых, благодаря моим медицинским способностям, а во-вторых, в силу клятвы, данной мне Чекой, когда мы оба были детьми.
Дело дошло до того, что куда бы ни шел царь – за ним следовал и я. Я спал рядом с его шалашом, сидел за ним во время совета, в битве я находился всегда при нем. О, эти битвы! Эти битвы! В те времена люди умели сражаться, отец мой. В те дни коршуны тысячами сопровождали наши войска, гиены стаями ходили по нашим следам, и все были удовлетворены. Никогда не забуду я первой битвы, во время которой я находился рядом с Чекой. Это было вскоре после того, когда царь построил себе новый крааль на берегу р. Умллатуза. В это самое время вождь Цвид в третий раз пошел войной на своего соперника. Чека выступил ему навстречу с десятью отрядами (около 30 000 чел.), впервые вооруженных короткими копьями. План местности был таков: на длинном отлогом холме, как раз против нашего войска, расположились отряды Цвида – их было семнадцать. От этой массы чернокожих сама земля казалась черной. Мы тоже расположились на противоположном холме, нас разделяла небольшая долина с ручьем посередине.
Всю ночь наши костры освещали долину, всю ночь песни воинов раздавались на холмах. Наступил рассвет. Волы замычали, войска начали подыматься, воины бодро вскакивали на ноги, стряхивая утреннюю росу с волос и щитов. Да! Они вставали! Вставали и радостно готовились идти на верную смерть. Отряды, один за другим, становились в боевой порядок. Утренний ветерок своим легким дуновением освежал их, перья, украшавшие их головы, слегка колебались; эти перья склонялись, как поле засеянной травы, уже готовой к жатве. За холмом загоралась заря смерти.
Она отражалась красным светом на медно-красных щитах. Место битвы тоже приняло красный оттенок. Белые перья вождей, казалось, тоже окрасились багровым цветом. Они знали значение этого цвета, они видели в том предзнаменование смерти – и что же? Храбрецы смеялись от радости при мысли о приближавшейся битве. Что такое смерть?
Разве нехорошо умереть под ударом копья? Что такое смерть? Разве не счастье умереть за своего царя? Смерть есть оружие победы! Победа будет невестой каждому из них в эту ночь. О! Как нежна ее грудь! Чу! Раздается воинственная