– Что с тобой случилось? Что это на тебя вдруг накатило?
– Рози, дело совсем не в том, что я несчастен. И не в том, что мне не нравится то, что я имею от жизни. Все прекрасно, все мне нравится. Только… ну, просто наша жизнь стала похожа на мой старый домашний халат, Рози. Я рад тому, что он у меня есть, он красивый, в нем тепло и уютно, он мне нравится, как нравится здесь все остальное. Выходит именно так. И ничего более. А этого мало.
– Это мне нравится! Я подарила тебе на день рождения этот шикарный халат. И вот какую благодарность я от тебя слышу! Ну, если тебе он не нравится, почему же ты не обменял его?
– Ой, Рози, дело же не в этом! Халат чудесный. Только, понимаешь ли, человек не может прожить всю свою жизнь ради домашнего халата. Или ради вещей, к которым он относится подобным образом. Ради хороших вещей, Рози, однако этого мало, должно быть что-то еще.
– И что же?
– Не знаю. Просто так получается. Это нужно понять.
– Он тронулся, – проговорила миссис Шлай.
– Рози, человек не может жить ради вещей, ничего не значащих для него… ну, то есть не значащих для его души. В жизни должно существовать нечто такое, чего он боится… да, боится, и чему радуется. Это как ходить в церковь – только здесь речь не о церкви. Должно быть нечто такое, на что он будет смотреть снизу вверх. Нечто… высокое, Рози… Да-да, высокое.
– Ну, раз тебе не хватает культуры, разве я не записалась в Клуб книги месяца? Скажи, записалась?
– Ох, да я это знаю, только не могу объяснить. Рози, я прошу тебя всего об одной вещи, всего об одной. Давай съездим в отпуск. Давай попробуем. Быть может, там с нами нечто произойдет… нечто неожиданное… как бывает в мечтах. Если я откажусь от этой поездки, то сделаюсь стариком. А я не хочу стариться, пока еще не хочу, Рози. Боже мой, мне еще рано! Оставь мне еще несколько лет, Рози.
– Ой, да твой отпуск меня не волнует. Можешь получить свой отпуск, если мы сможем позволить его себе после того, как уладим все важные дела. Сначала главное, понимаешь. В первую очередь нужно думать о важном. О новом «Фриджидэре», например. Наш старый уже никуда не годится, в нем все постоянно портится. Вот у меня было яблочное повидло и…
– Ма-a, – протянула Кора Мэй, – а Джордж-младший таскал повидло из холодильника. Я сама видела.
– Я не таскал! – воскликнул Джордж-младший, поднимая бледную физиономию над тарелкой.
– Таскал, таскал! – заверещала Кора Мэй.
Третий ребенок, Генри Бернард Перкинс, в скандале участия не принимал. Он сидел на высоком стульчике перед миской с кашей, задумчиво пуская слюни на клеенчатый нагрудник с изображением Матушки Гусыни.
– Ну вот, например, – проговорила миссис Перкинс, – если бы Джордж-младший действительно съел это повидло, страшно сказать, что стало бы с его животом. Повидло точно испортилось. Этот холодильник…
– А мне казалось, что он исправен, – возразил Джордж С. Перкинс.
– Ах, ему казалось? Это все потому, что ты не видишь ничего дальше собственного