Реб Вульфу никто не ответил. Члены советы смотрели в сторону, как видно, занятые своими мыслями.
– Всё опирается на общепринятый образ, – продолжил реб Вульф. – Предположим, перед нами кусок дерева, – он постучал пальцами по столу. – Мы знаем, что это дерево, и в наших глазах оно останется деревом до тех пор, пока с ним не произойдет какая-либо перемена. Например, если его сжечь, дерево превратится в пепел. Однако до той самой минуты мы будем знать, что перед нами не более чем кусок древесины. Образ этой вещи остается постоянным.
Так же и в разбираемом случае. Невеста изначально была девственницей, и этот ее образ не изменился до определенного момента. До какого?
Реб Вульф обвел глазами собеседников. Молчание. Он хмыкнул и покачал головой.
– Муж утверждает одно, жена – другое. Поскольку нет никаких данных, подкрепляющих мнение одной из сторон, образ девушки в наших глазах не меняется до самой последней возможности. То есть максимально близкой к той минуте, когда муж установил, что она уже не девственница. Поэтому раббан Гамлиэль принял ее сторону и обязал мужа заплатить двести золотых. Понятно?
– Понятно, – эхом отозвались члены совета.
– Однако дождь вроде затих, – сказал Нисим, поднимаясь из-за стола. – Пора и по домам.
– Пора, – согласился реб Вульф, выключая нагреватель. Все дружно встали, шумно отодвигая стулья, и пошли к вешалке за плащами.
– Одного не могу понять, – сказал Акива, берясь за дверную ручку. – У нас на улице рассказывают, будто жена придумала эту историю. Сочинила от начала до конца.
– Как придумала? – Нисим замер с рукой, наполовину вдетой в рукав. – Зачем, для чего?
– Любит она его, видела, как он страдает без детей. А оставить ее не может. Вот и придумала способ, как расстаться. Только оно совсем по-другому обернулось. Но кто же мог знать, что она забеременеет именно в тот вечер?!
Члены совета вышли на крыльцо. Полосы дождя свисали с козырька, словно тюлевый занавес.
– Никому нельзя верить! – воскликнул Нисим, распахивая зонтик. – Все врут – любимые жены, соседи, друзья. Никому, никому нельзя верить!
Он шагнул в дождь и зашагал, высоко поднимая ноги.
– А я еще вот о чем думаю, – сказал Акива. – Дело это между двумя супругами произошло. Тайное, интимное дело. Почему же о нем весь город знает? Даже мы, в синагоге, вместо изучения Торы тоже о нём говорили. Как тут не разочароваться в людях!
Он быстро сбежал по ступенькам, прикрылся зонтиком и засеменил через двор.
– Я смотрю на это событие иначе, – пробормотал реб Вульф, запирая дверь в синагогу. – Две тысячи лет Храм лежит в руинах, а потомок его священников готов разрушить собственную семью, лишь бы оставаться готовым к возобновлению службы. Если это не внушает надежду, то что тогда может ее внушить?
Он положил ключ в карман, открыл зонтик и пошел домой, не спеша обходя лужи.
ПУЛЬСА ДЕ-НУРА
В