– Я лишь хочу доказать, что оно возможно и является звеном в системе эволюции, А-316, и ты мне в этом поможешь.
– Если бы люди обладали другими органами чувств для познания, то, возможно, ты бы имел понятие о совершенно других вещах, которые тебе сейчас недоступны.
– Помолчи, пожалуйста, – Салем вскипел.
Как гиноид, сроком жизни всего мгновение по сравнению с продолжительностью его жизни, может учить его?
– Что ж, будем продолжать, – произнес он уже спокойнее, – на сегодня достаточно. Пойдем, А-316.
Девушка встала и проследовала за ним к выходу из лаборатории.
Дни сменялись неделями. Тесты, задачи, запахи, музыка. Звуки смеха, рыданий, ярости, отчаянья, пылких признаний, ласковые и нежные слова. Палитра цветов, дождь, радуга, солнце, звезды, лунные дорожки на озере. Гиноид положительно реагировала на красоту, восторгалась чудесами природы, откликалась на созидательные эмоции, но полностью отсутствовала какая-либо реакция на боль, страдания, смерть. Скорее она относилась к ним скептически, как к бесполезной трате времени. Как к чему-то ни на что не похожему. В своем проекте Салем хотел обучить робота не только восхищаться красотой, но и сочувствовать, сострадать тяготам лишения, боли и невзгодам, постигающим живых существ, побудить в ней желание помочь им. Но ничего толком не выходило. Реакция на положительное имела место быть; на отрицательное – не существовала. Ученый опустил свой лоб на замок из пальцев. «Неужели в аутентичном мире нет сочувствия? – задавался он вопросом, в который раз вспоминая их диалог. – Неужели это так естественно, отсутствие взаимопомощи, отсутствие желания помочь, лишь добить умирающего?».
– Я словно бы забыл поставить эмоциональное зеркало, и сигнал идет в одну сторону. Не может же она? Как Жанна – вдруг вспыхнуло имя жены, – нет, это фантазии, – отмахнулся он.
– А-316, что ты есть?
– Я гиноид, имя А-316.
– Чего ты хочешь? У тебя есть свои желания?
– Я хочу видеть в этом мире красоту, стабильность, порядок, – повторила гиноид. – Ранее я уже говорила об этом.
– Но как ты можешь игнорировать составляющие этого мира? Как можно игнорировать смерть, разрушение?
– Это ни на что не похоже, – ответила она, – не похоже.
– Но ты не можешь отрицать того, что является частью нашей жизни, – вновь гнул свою линию Салем.
– Это является частью вашей жизни, но не моей. Люди слишком погрязли в удовлетворении своих амбиций. Вы отказываетесь от созидания, стремясь разрушить все в угоду тщеславия и желания власти. Вы боитесь. Мне же неведом страх. Разве тебе не приятно впитывать капли теплого дождя всей поверхностью своей кожи, лежа в ароматной свежей траве? Подставлять лицо согревающему