так вечность замыкается в колечки;
так имена срываются, как листья,
в осенний упоительный рисунок,
чтобы кружиться, падать, исчезая,
предпочитая быть игрушкой ветра,
чем позолотой, впаянной в гранит.
А где-то там, за третьим переулком,
опять рассвет – другое измеренье.
Когда бы только собственная смертность
подмигивала нам из подворотни!
Но снова, снова имена ушедших
летят ночной молитвой с наших губ.
«Города – измеренья разные…»
Города – измеренья разные,
на вокзалах слова бессвязные
(но бессмысленны все слова).
Не сказать, что большая разница,
только память как будто дразнится
и как будто опять права.
«Через семь минут отправляется…»
Как не вовремя вспоминаются
голоса и глаза друзей!
Полка верхняя – как спасение
от проклятого невезения,
от нелепости жизни всей.
Каждый раз уезжая замертво,
каждый раз умирая заново,
глупо прятаться в суете
от ветров холодного посвиста.
Я люблю движение поезда,
потому что оно – нигде.
«А воспоминанья – закрытые двери…»
А воспоминанья – закрытые двери,
и если забыты, то не достучаться.
Молчи, в кулаке зажимая потери,
сейчас подходящее время прощаться.
Сейчас, когда солнце пошло на прибыток
и птицы трещат о весне предстоящей,
весьма подходящее время для пыток,
для судорог памяти, грусти щемящей.
Мы слишком надолго исчезли из вида
(пусть сняты засовы, но не постучится),
молчанье больней, чем любая обида.
Я тоже хочу забывать научиться!
Я тоже хочу растворяться неслышно,
пусть двери мои бутафорские стынут,
пусть летние тучи вздымаются пышно,
сбиваются в стаи и ливнями хлынут.
Пусть грома раскат напугает до дрожи,
так дрогнут на брус налетевшие дроги.
Но как ты был дорог мне! Пусто. О боже,
как пусто теперь без тебя на пороге!
«Что-то сбилось. Боль остра…»
Что-то сбилось. Боль остра,
радость ярка, но напрасно —
и насмешливы ветра,
и сама я безучастна.
День глядит – и тает снег
на лице его клыкастом.
Этот снег и этот век
надо мною тяжким настом.
Зазеваешься – и вдруг
нарушается засека;
пустота кружит вокруг,
поглощая человека.
Ухмыляется в лицо,
жадно руки потирает:
десять дней – уже кольцо,
каждый час его сжимает.
Воля спит, но мстится: рвусь
из оков, по-волчьи воя…
Может быть, ещё вернусь,
если