И всё. Тишина. Только утихающий стук тяжело бьющегося сердца. Затем в доме скрипнула дверь, и на крыльцо кто-то вышел, – кажется, Максим. Олег, всё ещё находясь в ступоре, взглянул в ту сторону, а когда обернулся, незнакомца уже не было – как призрачное виденье он растворился в ночи.
– Олег, – крикнул Максим, щёлкая зажигалкой.
Лишь через какое-то время тот смог усилием воли оторвать взгляд от тёмной пустоты и на ватных ногах направился к дому.
– Ты где пропадаешь?
– Да так, в гараже, – Олег всё никак не мог прийти в себя, а с таким лицом друг видел его впервые.
– Ты чего? – Максим схватил его за плечи
– А? Что? – Олег, наконец, заставил себя забыть о последних десяти минутах своей жизни. Самых странных десяти минутах своей жизни.
– Да-а, метеорит увидел, – соврал он.
– Где?
– Там.
– Ну-ну.
– Дай закурить
– На.
Они молча покурили и пошли в дом. На пороге Олег задержался и, оглянувшись, крикнул в ночь:
– В пятницу! В восемь вечера!
– Что? – удивился Максим, шедший впереди.
– А? Да нет, ничего. В пятницу погода должна, наверное, наладиться.
Друг пристально посмотрел на него.
– Ты ничего не это, не долбанул?
– Угу, сигарет твоих.
***
В эту ночь он не спал. То, что сказал ему сегодня этот… Кто же он всё-таки такой? Откуда мог знать о том, о чём не догадывались самые близкие ему люди? А вдобавок ещё и Макс с сестрой уезжают. А вскоре и Дамир с Ксюшей. И снова он будет один. Нет, не один, конечно, приятелей у него и здесь хватало, но всё-таки… Всё-таки в душе он всегда будет один, как, быть может, никто другой в этом мире. Отвергнутый элемент бесчувственного мира.
В последнее время он как-то уже привык справляться с этим – работа, учёба, отдых – постепенно, он вроде бы научился подстраиваться под жизнь, как пресмыкающиеся, подстраивающиеся под климат, хоть и нельзя сказать, что принял её правил и научился по ним жить. Так стало легче, намного легче, чем тогда, в самом начале…
Хотя когда произошло это начало? С переездом в город? Со смертью приёмного отца? Или же с самыми первыми его попытками задуматься над смыслом своей убогой жизни ещё в интернате? Скорее всего началось это в тот момент, когда он вообще стал впервые осознавать себя как личность.
Попав в город, пусть и небольшой и не со столь неприкрытыми всеми его дешёвыми «ценностями», к которым стремилась сама жизнь, разгребая перед собой горы мерзости и безразличия, он уже тогда стал ясно понимать, как этот мир несовершенен, глядя на всю его грязь и несправедливость. Конечно, тогда он мало в чём разбирался