От света в этом месте деваться было просто некуда, он был так ярок и в то же время отдален, что казался нереальным. И грязь, и вода, и бесчисленные каналы, и отраженные в них камышовые заросли вырисовывались с особой отчетливостью. От этого света Кукушке казалось, что она не идет, а скользит, потому что она не могла разглядеть свои следы. Этот свет восстанавливал в ней запасы спокойствия. Он проникал всюду, высвечивая такие стороны предметов, о которых Контроль едва ли догадывался, а потом отступал, позволяя вещам существовать отдельно от него.
Этот же свет мешал им идти. Они медленно продвигались по болоту, палками ощупывая коварную грязь перед собой, продираясь сквозь камышовые заросли, которые поднимались им навстречу, казалось, непроницаемой стеной. Однажды арама[4], пятнисто-коричневая и почти невидимая на фоне камышей, так тихо и резко взметнулась вдруг из зарослей прямо рядом с ними, что Кукушка испугалась едва ли не больше, чем Контроль.
Но вот наконец они добрались до ленточки, привязанной к стеблю, и увидели под ним желтоватый холмик черепа, наполовину утонувший в грязи.
– Что это, черт побери? – спросил Контроль.
– Мертвец, – ответила она. – Его можно не бояться.
Она давно заметила, что этот мужчина как-то слишком нервно реагирует на самые обычные, на ее взгляд, вещи. Слишком пуглив или же имел в прошлом травмировавший его опыт.
И еще она прекрасно знала, что это такое. Из грязи выступали останки уродливого черепа, а также отбеленная временем и ветрами лицевая маска, смотревшая на них пустыми незрячими глазницами, в которых кишели личинки и черви.
– Стонущее создание, – сказала она. – Мы постоянно слышали его стоны в сумерках.
То самое существо, что гналось за биологом в зарослях.
Плоть давно отслоилась, сползла с костей, смешалась с почвой. Остался лишь скелет, похожий на жуткий гибрид гигантской свиньи или слизня с человеком, – из-под крупных ребер торчали более мелкие, отчего останки грудной клетки напоминали люстру из кошмарного сна. Большие берцовые кости заканчивались странной формы шишковатыми хрящами, над которыми потрудились птицы, койоты и крысы.
– Давненько здесь лежит, – заметил Контроль.
– Да уж.
Слишком давно. По коже пробежали мурашки, она стала настороженно всматриваться в даль, озираться по сторонам: возможно, скелет – это ловушка. Всего восемнадцать месяцев назад это существо было живо, и вот теперь разложилось до почти полной неузнаваемости, сохранились лишь часть черепа и лицо, по которым можно было бы провести опознание. Даже если это создание, в которое трансформировался психолог из, по словам Контроля, «последней из одиннадцатых экспедиций», погибло сразу после того, как было обнаружено биологом… все равно скорость разложения была неестественно быстрой.
Контроль не поддержал разговор, и она не стала