Куда интереснее осознавать себя потоком восприятия, не имеющим четких границ, изменчивым, текучим. Над подобным существом материальный мир имеет не много власти, оно неуязвимо, для него то, что обычно считается агрессией, ущербом, вредом, является лишь мимолетным ощущением – секунда, и оно осталось позади, уступив место другим впечатлениям.
Поток состоит из пяти струй: текущие события организуют нашу жизнь определенным образом, тело и органы чувств изменяются, поставляют поток впечатлений, функционирует без перерывов механизм эмоций, ум тоже не дремлет, рождая мысли, и позади всего этого находится осознавание – тонкое, почти неуловимое.
Глава 3. Колесо судьбы
Брат Пон отреагировал на мой рассказ о чудесной горе совсем не так, как я ожидал.
– Забудь об этом, – сказал он. – Это видение не имеет ни смысла, ни значения. Стоит меньше, чем картинка из кино.
Но я не послушался и несколько раз во время медитации пытался вызвать образ увенчанной снегами вершины. Но ничего не вышло, сколько я ни напрягался, ни рисовал в мыслях очертания хребтов, золотые и лазурные склоны, водопады, дворцы и белых слонов.
Укус зажил мгновенно и без последствий, уже через два дня, смыв мазь, я обнаружил лишь крохотный шрам.
Жизнь в Тхам Пу тем временем шла своим чередом; дымились палочки перед Буддой, я орудовал метлой и таскал воду, иногда в ват заглядывали посетители, несколько раз я слышал незнакомые голоса, но никогда не видел их обладателей.
С молодыми монахами я по-прежнему общался с помощью улыбок и поклонов, брат же Пон редко снисходил до разговоров на отвлеченные темы, обычно пресекая их резко и беспощадно. Как ни странно, я вовсе не ощущал себя в информационном вакууме, хотя ни интернета, ни телевизора не видел почти две недели.
Слишком много нового и странного узнал я за эти дни.
– Настало время развлечений, – сказал брат Пон как-то раз после скудной трапезы. – Сейчас мы с тобой отправимся на берег и наловим раков.
– Но разве… можно? – недоверчиво спросил я.
– Я же неправильный монах, а значит, мне все можно, – сообщил он с проказливой улыбкой.
После этой фразы в животе у меня забурчало – рис и овощи надоели до полусмерти, и если получится отведать вареного рака, то это будет настоящий праздник желудка!
Уж не знаю откуда, но в монастыре нашелся порезанный на кусочки шмат свинины. Спустившись к Меконгу, мы прошли к мосткам, на которых монахи стирали белье, и рядом с ними обнаружились несколько сплетенных из прутьев щелястых корзин.
К рукоятке каждой была привязана веревка.
– Клади в них мясо, – велел брат Пон, – и закидывай… тут место прикормленное.
Меконг лежал перед нами, и лучи солнца скользили по его мутной поверхности. Другой берег сегодня был виден как на ладони, далеко на востоке я мог разглядеть громадину Моста Дружбы, что связывает Таиланд с Лаосом, и даже ехавшие по нему автомобили.
Первая корзина плюхнулась в воду, за ней