Иван попытался отстраниться, понять, какие ассоциации картина вызывает у него. Его не смущало, что написал картину он и теперь пытается ее интерпретировать. Как сказал один его знакомый писатель из Прежней Жизни, такой же начинающий, как Иван – художник, он стремится стать первым читателем собственных книг, а не писателем. Нечто должно водить твоей рукой, а разум, эта заноза в Божественном существовании, отдыхать или, по крайней мере, не мешаться под ногами, извините, руками.
Иван никуда не спешил, прошло время, но он так и не смог выразить словами то, что видел. Все обозначения, четкие словесные определения казались ненастоящими, искусственными, и он вспомнил свое собственное мнение: истинная картина лишь теряет, если ее втиснуть в узкие рамки логических объяснений. Лучше полагаться на ощущения, но и с ними нужно осторожней.
Глядя на цветок, Ивану было тепло. Это напоминало, когда в холодную ветреную погоду находишь тихое место, где горит огонек. Тело замерзло, и огонек, тепло от которого вроде бы не может охватить сразу и спину, и грудь, и ноги, кажется обволакивающим тебя одеялом или комнатой с прогретым воздухом, где сквозь большие окна видна промозглая серость окружающей действительности, но ее вид лишь усугубляет эффект тепла, порождает долгожданное успокоение, примиряет с тем, что в мире существуют не только приятные вещи и явления, вызывает странное умиротворенное равновесие в душе.
Иван ненадолго сосредоточился на отдельных деталях картины: отрубленная кисть руки, голова трупа, доска, торчащая из земли, которая испачкана то ли кровью, то ли какими-то выделениями умирающего человека. Детали, так же мастерски прописанные, не отталкивали, не вызывали рвотного рефлекса, казалось, красота цветка в глазах человека примиряла его с тем, что есть не только Прекрасное.
Вернувшись к действительности, Иван понял, что времени на разведку осталось немного. На пороге Иван прислушался к городу. Ничего, что наводило бы мысли о стае собак, он не обнаружил. Все казалось обычным: тишина, отсутствие людей, полуразрушенные здания. Застывший мир не страдал комплексом однообразия.
Побродив по кварталу, Иван вернулся назад, перекусил, разбудил Еву. Она улыбнулась мужу, села и какое-то время смотрела на картину. Иван не хотел прерывать ее, а без договоренности лечь спать не решился.
Почувствовав его нетерпение, Ева посмотрела на него.
– Потрясно. Я горжусь, что это сделал мой муж.
Иван улыбнулся, но не нашел, что сказать. Банальное «спасибо» показалось непозволительным.
– Жаль,