Я пробыл в центре два года. Не скажу, что тамошняя роскошь не успела меня впечатлить. Весьма напротив: я во всей полноте познал, как может отличаться жизнь людей, живущих в одном городе.
Но остаться там я не смог. Слишком много вопросов, слишком много взглядов преследовало меня каждый день.
В трущобах никто не спросит, почему ты скрываешь за повязкой один глаз, а там, в центре, в свете сотен огней каждая твоя тайна видна как на ладони.
Потребовалась лишь одна ошибка, одно неверно подобранное слово, чтобы меня едва не разоблачили. Мне повезло, что на помощь пришёл знакомый, который помог мне выбраться из передряги, тем самым отдав долг.
– Почему ты уехал обратно в трущобы? Нэнси мне не ответила. Она, как только вспоминает о твоём отъезде, начинает закипать и отказывается говорить.
– Слишком уж там воздух свежий – не понравился он мне.
– Лука! Я же серьёзно спрашиваю!
– Тогда сама и подумай. Дело в очевидной ошибке, которая едва не стоила мне всего.
Я едва заметно коснулся повязки, скрывавшей глаз. Эбби опустила взгляд.
– Неужели от этого никак нельзя избавиться? – прошептала она. – Понимаю: звучит ужасно, но что, если… – Она подалась вперёд, чтобы её больше никто не мог расслышать. – Что, если просто выколоть его? Я могу помочь. Раздобуду сильное обезболивающее, антисептики… да всё, что понадобится! Это сможет помочь?..
– Нет. Неужели ты думаешь, что я не пытался? Он просто восстанавливается за одну ночь.
Я с горечью вспомнил, когда впервые попытался избавиться от ненавистного глаза. Мне было десять лет, я подрагивал от страха, но всё равно поднёс к лицу раскалённую добела портняжную иглу, коих было много в доме Нэнси, работавшей швеёй.
Боль была запредельной – я потерял сознание и очнулся лишь на следующее утро. Первой, кого я увидел, была Нэнси. Мрачно взглянув на меня, женщина отвесила мне оплеуху и строго проговорила: «Идиот, больше никогда так не делай!»
Я послушался, потому что понял: мои действия изначально не имели никакого смысла. Глаз зажил, будто ночь назад я и не пытался выжечь его иглой.
– На что ты копишь деньги, Эб? – спросил я, переводя тему.
– А… ты заметил…
Я фыркнул.
– Ещё бы – ты разрываешься между несколькими работами и всё прячешь под матрас. Не самое лучшее хранилище, кстати говоря. Если к нам заберутся воры, то первым делом прошерстят матрасы.
Эбби обиженно надулась, негодуя, что я узнал о её секрете.
– Больше места нет, – посетовала она. – Все дыры в полу занимает твоё оружие, а сейфа у нас нет. Или ты его куда-то запрятал?
– Ты так и не ответила на вопрос. Очень надеюсь, что ты копишь не на какую-нибудь дрянь, которой торгуют в подворотнях.
Эбби недовольно сложила руки на груди, выглядя при этом почти оскорблённой.
– Нет, не на дрянь.
– Тогда