– Да нет, – сказал Шурик с сомнением, – наверно, не Шмелёва. Она даже ежа боялась в живом уголке.
– Да говорю же, притворяется. Чтоб не заметили. Видишь: «Шмелёвой… шепелявый шёпот».
– Почему шепелявый?
– Ну всё равно.
– А помнишь, она свои тапочки отдала Сеньке на физкультуре? А её потом из строя вывели.
– Ну вот же! – замахал Сковородкин руками. – Это уж точно. Шпионы всегда хотят добренькими казаться.
– Чижик, Гошка! Безобразие какое. Принесите хоть совок! – крикнула в коридор Валя Савчук.
– Давай принесём, – сказал Шурик.
– Какой совок? Соображаешь? – зашипел Сковородкин. Он оглянулся направо-налево, положил записку в карман и прижал ладонью. – Я её выведу на чистую воду. Я её под гипнозом выпытаю.
Это значит – Шмелёву.
На другой день за Олей Шмелёвой было установлено наблюдение. Она пришла, сунула портфель в парту, отошла в коридоре к окну и стала грызть пряник. Ничего подозрительного. Девчонка как девчонка. А может, то и подозрительно, что подошла к окну? И что пряник грызёт? Съела, облизала пальцы. Потом села на место.
– Притворяется, – шепнул Гошка.
На уроке решали трудные примеры и было не до Шмелёвой. Учительница собрала тетради и раздала другие. Оля увидела у себя тройку и заплакала. Этот случай разбирался на перемене.
– Я думаю, – сказал Шурик, – они из-за троек не плачут.
Они – это, ясно, шпионы.
– Они всё должны уметь делать, – заверил Гошка шёпотом. – И плакать, и всё. Вот увидишь, я под гипнозом всё выпытаю.
И Сковородкин занялся гипнозом. Он сидел сзади Шмелёвой, так что гипнотизировать её мог только в затылок.
На уроке рисования все старались изобразить в своих альбомах кофейник, который стоял на столе. Сковородкин наспех набросал что-то в тетради и уставился на ровный пробор Шмелёвой. Он глядел не мигая. Лицо его постепенно покраснело и застыло, как маска. Шмелёва тоже сидела не двигаясь.
«Действует», – подумал Шурик и почувствовал какую-то дрожь в ногах. Сковородкин всё глядел, глядел и постепенно наливался краской. Вдруг Шмелёва тряхнула головой, повернулась назад, взяла резинку и стала быстро стирать. Гошка вздрогнул, оторопело оглянулся и что-то подрисовал в тетрадке. В это время к нему подошла Нина Дмитриевна:
– Что это, Гоша? Мы рисуем не чайник, а кофейник. Неужели он тебе кажется круглым?
Гошка поднял на учительницу красное лицо и часто заморгал.
– Надо рисовать, что видишь. А это что за хвосты? Нелепая фантазия, – сказала недовольно Нина Дмитриевна.
Сковородкин растерянно смотрел в тетрадь и сам не мог ничего понять. Действительно, у круглого чайника почему-то было два прямых хвостика.
– Это не кофейник и не чайник даже, а какая-то голова, – учительница сердито захлопнула тетрадь.
Гошка окончательно очнулся. Это действительно была голова. Оли Шмелёвой. Сама собой