Они снова посидели молча, обдумывая еще раз, что уже сказано, что еще стоит спросить.
– Скажи мне, пока мы одни. Скажи честно, – Старый прямо посмотрел в глаза старосты. – Сколько свободных убито в этом бою? Ты говорил, у них потери… Ты говорил, их кровь в вашей земле…
– В селе-то? Ночью? Один… Или двое… Они унесли тела.
– Та-ак, – оперся Старый руками о колени, закачался на месте, как от скрываемой от всех, но все же сильной боли. – А сколько своих оставили у вас конные? Какое у них оружие? Кто они?
– Тел нет. Они унесли всех раненых и убитых.
– Ты понимаешь, что если их было не много, то раненых и убитых – и того меньше?
– Я ничего не понимаю уже. Я знаю одно: у меня этой ночью пропал сын, – староста говорил медленно, равнодушно и устало.
– Кто? – дернулся хранитель. – Как пропал? Убит? В бою?
– Младший мой… Да, не знаю я, как он пропал, не знаю! Увезли, может, утащили эти. Среди убитых нет его – и то слава богу… Жена вот плачет…
Они помолчали немного. И вдруг староста схватил старого хранителя за плечи и припал губами к его уху, не обращая внимания на подобравшихся и напрягшихся охранников:
– Вань, помоги, научи, а… Совсем запутался я. Ночью – свободные с оружием в селе. Никогда мы их не пускали с оружием – ты же знаешь. А сейчас патрульные в селе. Ходят, как дома у себя. Смотрят чего-то… Сын вот пропал. Конные эти. Найф этот. Бродяга. У меня семеро дружинников погибли за ночь. Се-ме-ро! За одну ночь. Не было такого никогда! И еще раненые…
– Постой, Лёш. Погоди. Есть у меня одна мысль.
Старый оглянулся на своих, сделал какой-то знак рукой. Из ворот выскочили еще с полдюжины арбалетчиков, встали между скамейкой и опушкой леса.
– С тобой свободных нет? Вот тут, среди твоих – точно нет?
– Нет, это все наши, с села.
– Ну, смотри тогда, – Старый махнул рукой, и из ворот на мгновение показалась фигура в узнаваемой бесформенной одёжке без пуговиц. Руки связаны за спиной, на голове черный мешок. За спиной свободного маячил огромный охранник. Тут же он рывком втащил пленного обратно.
Староста медленно повернулся к хранителю:
– Так, значит…
– Ничего это не значит, Лёха! – победительно улыбался Старый. – Вот, скажи: мы с тобой сколько друг друга знаем?
– С детства.
– С детства. Вот. А свободных ты этих, когда увидел?
– Сегодня – в первый раз. Они пришли на сполох.
– Нам с тобой, понимаешь, нам с тобой, – он выделил интонацией эти слова, – надо вместе держаться, вот и не будет у тебя тогда никаких заморочек. Нам, хранителям, не нужен какой-то договор с селом. Мы, хранители, не требуем никакого разрыва отношений. Мы оставляем вам учителя и лекаря. Я, слышишь, лично я обещаю тебе помощь, если что. И наплевать мне, что там говорят патрульные или свободные. Ты слышал, чтобы я не исполнял, если что обещал?
– Но…