Мы так и жили
«Орёл» и «решка»… На веку
вопросы были без ответов.
Как будто – пистолет к виску,
а на виске отметка света.
И тьма… а, может, и не тьма,
а лучик – тоненький, но острый.
Всю жизнь зима, зима, зима —
как будто затвердили ГОСТом.
Монета спрячется в пыли —
не рассмотреть… А было ж лето…
Мы так и жили, как могли —
в иголку ниточкой продетой…
«Когда в забытой тишине…»
Когда в забытой тишине
проснётся голос трав невольно,
жизнь будет трепетно звенеть
и исчезать, и будет больно
от этой звонкой тишины,
от этой робости и грусти,
от этой немощной вины,
от этих горестных предчувствий…
И улетит моя печаль,
и отзвенит моя тревога…
Но… лоб отведает печать —
и не от чёрта… а – от Бога…
«Налей чайку горяченького… Ступор…»
Налей чайку горяченького… Ступор…
Открыта форточка, но ветра что-то нет.
Сижу… Молчу… В глазах летально скупость
на слёзы, на судьбу, на скорость наших лет,
на голоса далёкие, как звёзды,
на встреч нечаянность, на прибыль без утрат…
Хотя твердят, что жить ещё не поздно,
а солнце катится всё чаще на закат…
Не уверен…
У Донбасса есть вина:
неуменье врать.
А война всегда война —
ни отец, ни мать.
Терпкий запах у степи —
запах уголька.
За спиной нужда сопит —
ей бы всё мелькать.
Под землёю тишина —
над землёю стон.
Не звенит давно мошна,
а разлук – вагон.
Проутюжена душа —
даже шорохи
будут жить в любви мешать
дружбе с порохом…
«Не устроен мир. У правды нынче…»
Не устроен мир. У правды нынче
не легка судьба – запутанность в чести…
Нет зачёта, – есть бездумный вычет:
успокоенность всегда во лжи простит.
Рвётся нить гуманности. Не скоро
залатает жизнь ущербность тишины.
Хорошо весёлым быть, покорно
задирающим вселенские штаны…
И печалиться на вдох, а выдох
будет радостным… Нечаянность горчит.
Но… молчу, хотя… слегка и… стыдно…
Правда есть, но… как – с неправдою сличить?..
«Не хочу умирать просто…»
Не хочу умирать просто.
Не хочу