В полвторого начнется приступ. Удушье, кашель взахлеб, стылые руки, слюна и пена во рту. Окна настежь, ингалятор не помогает, лекарства тоже. «Скорая» все не едет. Я знаю – так выходит наружу мой страх тебя потерять… А ты не знаешь. И хлопочешь вокруг, подкладываешь подушки, утираешь мне рот, промокаешь безвкусные слезы. Скорее всего ты тоже боишься черного хода, которым кончается всякая жизнь. И поэтому цепляешься за меня, как за якорь – если я пропаду, тебе не за что будет держаться.
Молодая врачица наследит мокрым снегом в прихожей. Холодными, ловкими пальцами завернет мне рукав, впустит в вену острие шприца и зевнет безразлично: в больницу едем? «Нет», скажу я и заплачу, – «Нет, не хочу». Ты конечно же согласишься.
Хлопнет дверь. Я прикрою глаза. Ты, измученный, серый, ляжешь рядом со мной, обнимешься и уснешь, моментально, как гасят свет. Мне не спать еще долго – обида, озноб, мелкое торжество – ты мне веришь, ты заботишься обо мне. Значит, любишь меня… может быть.
Утром ты позвонишь на работу, скажешь, что заболел – простуда. Я весь день проваляюсь в постели, капризная и блажная. Стану требовать – булочку, сигареты (да, мне нельзя, и что?), одеяло и леденцы от кашля. За шалфейной пастилкой ты будешь послан – метель все еще не сошла. Я хочу, чтобы ради меня ты ходил по снегу и мерз, подставлял лицо ветру и маялся длинной очередью в аптеке. Пусть там будут старухи, худые и гнусные, с диабетом и диареей, пусть там будет мамаша с вопящими близнецами и трусливый подросток, покупающий средство от ранней эякуляции. А шалфейных пастилок не отыскать – ты отправишься дальше. Через хмурый и ветреный город, в чужом такси – да, закрыто, – и снова пешком, во дворы, мимо гравюрных лип, мимо черных машин в снежных шубах, мимо окон квартир – там пьют чай и глядят в телевизор, а ты все идешь напролом…
Я дождусь тебя, сделаю вид, словно сплю – и буду тихонько слушать. Вот ты снимаешь ботинки, зло бросаешь ключи на столик, протираешь в прихожей лужицу от опавшего снега, мягким шагом крадешься по коридору. Чайник свистнул, чихнула дверь холодильника, стукнул нож, прозвенела в стакане ложечка. Комп вздохнул – ты ушел в Интернет… нет, вернулся. Ты приносишь мне чашку чаю с малиной, заботливо ставишь ее на тумбочку. Пар клубится по комнате, запах лезет под одеяло, но я ведь сплю. Ты раздеваешься осторожно, боясь меня разбудить, и ложишься рядом. После улицы у тебя ледяной живот и пальцы на ногах тоже. А нос мокрый… какой ты еще мальчишка. Нелюбимый мой… Спи.
Я тоже усну и увижу во сне южный город, развалины, море, тени желтых цветов и белесые ракушки. Чьи-то дети засыплют меня песком, ты, смеясь, откопаешь и обцелуешь – коленки, бедра, тугой живот, розоватую грудь, загорелые плечи, все в чешуйках сгоревшей кожи. Мы меняем тела и души. Ты проснешься… смотри, я уже здорова.
Смешная штука простуда.
Рыбный день
Крым