– Понимаете, Михаил Тимурович, я на костыле не могу копать лопатой. Вот и собрал бригаду, – объяснил смысл пребывания людей во дворе хозяин.
– А кто это на коленях? – спросил Бердыев.
– Это наемный работник, – ответил Семечкин, который всегда и везде старался вставить свое слово.
– Вот мы с профессором, понимаешь ли, спорим о том, можно ли трудом перевоспитать алкоголика. Он говорит, обязательно можно, а я утверждаю, что нет. На огороде опытный экземпляр. Понаблюдай и скажи, кто из нас прав. Рассуди нас.
Опытный экземпляр продолжал возносить руки и бормотать, но теперь его внимание обратилось в сторону разговаривающих. Он косил в их сторону одним глазом и развернул ухо, чтобы слышать разговор.
– А что он делает? – не понял детектив. – Молитву читает?
– Ты внимательно присмотрись и послушай, – предложил Николай Федорович.
– Боже милостивый, – произносил скорбным голосом Федя-сосед. – Помоги мне, несчастному. Спаси меня! Выручи меня! А ты, бутылочка, ползи ко мне, ползи! – в конце монолога он почти завывал, отсылая в небеса просьбу.
Присмотревшись внимательней, сыщик увидел, что рядом с Федей лежит лопата, а шагах в десяти от него на кирпиче, как на постаменте, стоит бутылка краснодарского портвейна.
– И чего он хочет? – спросил Бердыев. – Я ничего не понимаю.
– Я его взял на работу вскопать огород. Всего пятнадцать шагов в длину. Он согласился за бутылку портвейна. Я ее поставил в конце участка и сказал: «Как докопаешь до нее – возьмешь». Он два шага прошел с лопатой и встал. Ждет, когда она к нему сама приползет.
– Но это же форменное издевательство над человеком, – возмущение наполнило голос профессора (раньше друзья обращались к нему Борода, но по мере присвоения ему в институте иерархической цепочки званий перешли сначала на «доцент», и, наконец, на «профессор»). – Почему он должен страдать таким образом? Раз он хочет выпить – дайте ему это!
– Пускай заработает! Был великий лозунг: «Кто не работает, тот не пьет!». Если ему дать до работы выпить, он уснет прямо на грядках. Простудится и заболеет. Так что я еще о нем и забочусь.
– И вы об этом спорите? – удивился Бердыев. Бывший сотрудник уголовного розыска, хорошо помнил методы работы с подобными клиентами. – Ты, чучело ползучее, – обратился он к несчастному копателю. – Бери лопату и вперед. А то я тебе сейчас шею сверну или лопату к руке прикую на веки вечные.
– Не имеете права, – робко проговорил Федя, взглянув на Семечкина и надеясь на поддержку приверженца демократических начал.
– Я тебе сейчас покажу свои права, – Бердыев сделал шаг в сторону Феди-соседа и вдруг ощутил, как растворяется наполнившая его после события в Министерстве обида. В этот миг он нашел для себя работу, и внутренняя горечь заполнилась творческим порывом. Он увидел конечную цель этой работы в дальнем конце