А капитан ругаться стал. Он крепко бранливый был:
– Да плевать на твоего Господа. Заладил, Господи, Господи…
– Не надо так, товарищ капитан! Все мы под ним ходим, – поспросил Яромчик.
– Под пулями ходим, а не под ним! – и капитан опять выругался. – У них на пряжках этот Бог написан.
Для меня, человека верующего, это обида большая, вначале смолчал, а затем и говорю:
– У них свой, а у меня свой.
Обстрел продолжался долго.
Когда разрывы притихли, капитан приказал всем собраться.
– У немцев передний край обороны по берегу идет. Значит, будем по льду переправляться. Держитесь один одного. Там саперы маячки выставят, вот по ним и ориентироваться. Главное, чтобы все было тихо. Сосредотачиваемся под обрывом, а оттуда броском вперед. На нашей стороне неожиданность. Немцы думают, что без артиллерии мы не сунемся. А мы рискнем!
Страшно бежать по замерзшей реке. Ни укрыться тебе, ничего. Хорошо, что еще ночь темная – месяц в тучах, – бежим повзводно, след в след, по маячкам саперным. Лед на середине слабоватый. Где-то промоины чернеют, плехают, а в голове одно: только бы он нас не заметил, только бы не ударил. Получилось так, как и планировал капитан. Вся рота втихую по льду пробралась к обрывам. Сгруппировались. Каждому взводу определена задача. Затем: «Ур-ра-а-аа!» Стрельбы было мало. Своих бы в рассветной мгле не зацепить. Больше на штык, на гранату надеялись. Видишь чужака перед собой и колешь. Здесь уж кто быстрее да ловчее. Немец ведь тоже не промах, он тоже хороший солдат. Хотя умирать не любит, очень боится. А кто любит?
Перед атакой нам по стопке водки выдали, натощак, для согрева, для бодрости, для смелости. Теперь каждый считал, что в него штык не попадет и пуля минует. Лезем нахрапом.
Траншея и окопы оказались мелкими, даже блиндажи были не такими, как те, что мы вначале наступления брали. Там все было обустроено основательно, капитально. Не блиндаж, а жилая комната со всеми прибамбасами. А здесь сляпано на скорую руку, что на немца совсем не похоже. Видимо не ожидал он, что мы прорвем его переднюю линию. Заняли, обрадовались, что потери совсем малые. Думаем, вот остановимся, покормят, передохнем. Командир роты по планшетке стучит кулаком:
– Не занимать оборону! Есть приказ двигаться дальше и пересечь дорогу!
Эта дорога впереди, до нее, может, с полкилометра. Танки наши переправились, мы под их прикрытием пошли. Ротный говорит:
– Я буду между вторым и третьим взводами.
И побежал. Вместе с ординарцем. Рассвело. Видно на белом, и вдруг снаряд за снарядом. Это немец по нам ударил. Опомнился, значит, он. Дубасит так, что головы не поднять. Танки наши гореть начали, некоторые остановились, назад попятились.
И надо же, накрыло нашего капитана вместе с сержантом.
Мы бегом туда, где этот снаряд разорвался,