Доктор Ли был крошечного росточка, хрупкий, аккуратный, будто вылепленный умелыми руками талантливого скульптора. Он был на редкость красив, и все время улыбался. А еще Алиса не могла определить его возраст. С одной стороны – мальчик лет двадцати пяти. С другой – он успел им сказать, что уже двадцать лет живет в Петербурге, и город ему очень нравится, и работа, но он скучает по родине, и еще ему тут очень холодно.
Они плохо понимали его речь – вместо буквы «л» он, в лучшем случае, говорил «р», и проглатывал окончания. Остальное, что он выдавал на не родном ему языке, было тоже малопонятно русскому уху, и Алиса с Аллой Михайловной то переглядывались между собой, то вынуждены были переспрашивать его.
Доктор Ли не спеша изучил снимки, близоруко щурясь у яркой настольной лампы.
– Вот видите, вот она, ваша опухоль. В шейном отделе… Да-да-да… – доктор поцокал языком, постучал по снимку карандашом, которым он пользовался вместо указки.
Они смотрели, и не видели на снимках ровным счетом ничего. А он видел. Но помочь не мог.
– Должен вас огорчить, но это не моя специальность. Увы! Я могу вправить позвонки, убрать грыжи, я могу наблюдать больного после инсульта и поднять его, но заглянуть в ваш позвоночник я не могу. Это не моя специальность. Если хотите, я вам могу показать, что происходит у вас в организме…
Они хотели. Они хотели хоть чего-нибудь, хоть какой-нибудь информации, света, пролитого в эту черную бездну невидимого и не понятного им мира.
Он достал огромный старинный атлас, в котором были только рисунки и иероглифы.
– Смотрите! Вот ваш позвоночник, внутри которого есть опухоль на мозге. Задет вот этот участок. Смотрите: ведем по стрелочке. Куда она приводит нас? К кончикам пальцев правой руки. Так? Смотрим снимок. Опухоль проходит в шейных позвонках. Смотрите, куда от этого отдела идут стрелочки – ко всем фалангам пальцев, к ладони, до запястья. Эта ручка у вас немеет?
– Да, именно эта и до запястья.
– Вот. С другой стороны меньше. И немеет намного меньше, так?
– Так… – Алла Михайловна с интересом рассматривала картинку в атласе.
Как все просто. Она-то думала, почему это у нее из рук все валится, а это, оказывается, опухоль. Слово какое противное – опухоль! Как… выхухоль! Опухоль – выхухоль. Тьфу!
– Ну, что ж… – Алла Михайловна встала с низенькой кушетки в приемной доктора Ли. – Придется как-то жить с этой гадиной. С выхухолью!
Доктор ничего не понял. Для него русский язык был непостижимой мудростью большого народа, такой же, каким была для русских китайская грамота.
А Алиса поняла мать очень хорошо. У нее частенько такое прорывалось: каша – параша, роза – мимоза, кукушка – психушка. Теперь вот опухоль – выхухоль. Она всегда любила играть в буриме.
Странно, казалось бы, рухнула их главная надежда: от доктора Ли