И у них возникла проблема.
Вот какая.
Тюрьма была «черная», то есть там были смотрящие и вся иерархия криминального мира. И они в тюрьме какую хотели музыку, такую и играли.
Один из нацболов совершил незначительный тюремный проступок. (Тогда нацболов еще не так хорошо знали в тюрьмах. Непонятно было, шо цэ такэ, нацбол. Сейчас хорошо знают, уже как масть такая «нацбол», и все понятно.) На него наложили, что называется, штраф. Тысяча долларов. И он заплатил, родственники на воле заплатили. Если бы я был в Москве, я бы предотвратил этот чреватый последствиями поступок. Но я куда-то отъехал на чуть-чуть.
Почувствовав слабину, смотрящий за тюрьмой взял и нашел повод для дальнейшей проскрипции. Сказали, что нацболы без ведома старшего, по «дороге» перебрасывались малявами (письмами) и пытались якобы отдавать распоряжения по тюрьме. На самом деле нацболы переписывались друг с другом из разных камер.
Смотрящий за тюрьмой наложил на тринадцать наших ребят штраф: с каждого по тысяче долларов.
В хатах по приказу стали давить на нацболов, дошло до того, что их стали не допускать к кормушке. Очень серьезно обернулись дела. Так и голодом уморят.
Ребята дозвонились до меня.
Я вспомнил телефоны нужных людей.
Попросил принять меня очень известного авторитетного человека. Объяснил свое дело. Уже на следующий день их сторона собрала свой совет, куда я прибыл и ответил на их вопросы.
Все пожилые люди, очень скромные, все седые, кроме одного, да и ему полтинник точно был. Числом пять. На столе фрукты, тыквенные семечки в сахарной пудре, чай, печенье, конфеты, полное отсутствие алкоголя. На стенах иконы, совсем не старые.
Меня выслушали, задали вопросы. Решили мое дело положительно. Мне поверили.
И тут же ушли в соседнюю комнату. Слышно было, что они звонили в тюрьму смотрящему и сурово с ним разговаривали.
Пока разговаривали, тот, который не седой, наливал мне чаю. И успокаивал, называя «Эдик».
– Все будет хорошо с твоими ребятами, Эдик, не волнуйся.
Вернулись те, что переговаривались по телефону.
– Твоих ребят больше никто в тюрьме не тронет, Эдик. Все будет в порядке.
Как отцы родные, вышли меня проводить в коридор.
Вечером мне позвонил наш старший нацбол из тюрьмы:
– Все хорошо. К кормушке пускают. Даже извиняются по хатам. Что ж вы молчали, что за вас такие люди впряглись, говорят. Спасибо огромное, Эдуард!
Вот эффективность, вот пример для работы государственным учреждениям.
Я глубоко убежден, что авторитеты – позитивные люди. Авторитеты дисциплинируют криминальный мир, который в противном случае может вести себя дико и агрессивно. Как было в начале 1990-х,