Они дошли до верхней площадки и остановились в сводчатом гроте; факелы выхватывали из тьмы грубо отесанные стены и несколько узких туннелей, которые вели из грота в разных направлениях.
– Куда теперь? – громом раздался в тесном помещении голос брата Акселя. Бо́льшую часть пути он вел остальных за собой, взбираясь по ступеням так, словно это было его правом по рождению, но вот теперь неуверенность овладела им, как и его спутниками.
Увидеть своими глазами то, что хранилось в часовне Таинства, – вершина жизни для любого монаха. Такое могло произойти лишь в том случае, если он был избран, чтобы войти в число Посвященных – верхушки братства. Но эти четверо пришли сюда сейчас без всякого приглашения, и каждому из них одновременно кружило голову и леденило страхом сердце глубоко въевшееся сознание невозможности проникнуть в запретное знание.
Аксель шагнул вперед, далеко вытянув руку с факелом. В каменных стенах были вырублены ниши, и там, где некогда горели свечи, скопились большие натеки воска. Монах по очереди ткнул факелом в каждый ход, потом указал братьям на центральный.
– Здесь больше всего воска. Значит, им пользовались чаще, чем другими. Он должен вести к часовне.
Наклонившись, чтобы не задеть головой низкий свод туннеля, Аксель двинулся вперед, не ожидая, пока остальные подтвердят его вывод или выразят согласие следовать за ним. И вся группа пошла за Акселем, лишь Афанасиус неохотно плелся позади всех. Он-то знал, что Аксель сделал правильный вывод. Афанасиус сам, в одиночку, прошел этим запретным путем всего несколько дней назад и уже видел те ужасы, что были заключены в часовне. Теперь он укрепил свой дух, дабы вынести это зрелище снова.
Четверка шла по туннелю, и свет факелов выхватывал грубо выбитые на стенах символы: стилизованные изображения женщин, подвергаемых разнообразным пыткам. Чем дальше они шли, тем бледнее становились изображения, пока не исчезли совсем. Вскоре перед группой монахов открылся вход в чуть более широкую, чем туннель, переднюю комнату.
Все четверо столпились у входа, инстинктивно прижавшись друг к другу, и при свете факелов стали осматриваться. В одной стене был вырублен небольшой закрытый очаг, похожий на кузнечный горн. Он почернел от сажи, пепел с него хлопьями летел на пол, хотя огонь сейчас и не горел. Перед очагом на мощных деревянных рамах стояли три кольцевых точильных камня. Педали на рамах позволяли вращать эти колеса. У дальней стены находился еще один круглый камень, в центре которого был изображен знак «тау». Этот камень кто-то