Художественная школа находилась в старинном двухэтажном деревянном особняке. Полы скрипели от каждого шага. Он шел в туалетную комнату менять воду из-под красок и слушал доски под ногами. В узком коридоре стояло человек пять мальчишек из старшего класса. Ян хотел пройти мимо, но вдруг понял, что ему преградили дорогу.
– Здорóво! – звучало недобро…
– Привет… – Ян ответил испуганно. Он не знал с кем здоровается.
– Не ходил бы ты туда…
– Почему?
– Не твое дело.
Ян развернулся и пошел в туалетную комнату для девочек. Машинально. Ему же надо сменить воду.
Уже вечером, из разговоров он узнал, что в мужской туалетной целовались! Очень романтично! Целоваться в туалете я бы не хотел… А где бы я хотел? А с кем? – он задумался об этом впервые. А люди-то уже целуются вовсю! Сколько им? Тринадцать? Четырнадцать? Стало немножко завидно. Он начал перебирать в уме девчонок, но ни одна не вызывала у него желания целоваться. Может, я медленно развиваюсь?
И тут в углу зачирикали-защебетали:
– А вы знаете, что там целовались мальчики?
– А ты откуда знаешь?
– Я видела! Видела, как они туда заходили!
– Да ну, этого не бывает!
– Бывает! Мне одноклассница говорила, что бывает!
– И мне сестра старшая говорила – бывает! Мальчики друг друга любят и друг с другом целуются!
– А может, не только целуются?
И девчонки захихикали, попискивая от удовольствия: какие взрослые штуки они знают! Увидев, что Ян их слушает, сгрудились своей стайкой плотнее и захихикали еще громче, зашептались, затем одна из них, самая старшая, – лет пятнадцати, – повернулась к Яну:
– Эй, новичок, а ты бы смог поцеловаться с мальчиком?
«Да…» – ударило в голову и понеслось куда-то вниз. Но вслух он, конечно, ничего не сказал, только глянул волчонком, боясь покраснеть. Как неожиданно отяжелели ноги!
– А то вот, мы с девочками смотрим, мы тебе не особенно интересны! – и они опять все засмеялись в кулачки.
Ян презрительно дернул плечом, и как мог быстро, вышел из класса. Душно! «Целовались мальчики… Такое бывает… А ты бы смог?» Он крутил в голове фразы.
Конечно, позже выяснилось, что мальчики вовсе не целовались, а банально курили. Но назойливый фразы в голове остались, не отпускало то чириканье-щебетание, и уже неважно было, что делали эти мальчики. Важно стало, почему фразы не забываются.
Он машинально ходил, машинально ел, автоматически отвечал на вопросы, почти не спал. Потом стал плакать по ночам. Что ему делать? Что это такое? Почему он все время об этом думает? Он даже почти видит!.. И опять плакал, и снова видел. Он еще больше похудел. А потом перестал рисовать. Не мог!
Эти незнакомые, незаконные мысли вытеснили все. С утра он ждал только одного: когда останется