Все опять заржали, а теперь Боря выдал:
– А она уже свалила в город Владивосток по направлению!
Народ грохнул со смеху, а я сидела, как оплеванная и краснела. Володя это усек и сказал ласково:
– Да, ладно! Не обижайся. Это я так. К слову. А вообще ты это принципиально, или почему? Я про девичество.
– Я хочу по любви чтобы было, чтобы красиво, чтоб сердце ёкало… – сказала и опять покраснела, но от своей бестолковости. – Кто такие вещи обсуждает по-пьянке?
– Правильно! – сказал Володя. – Ты честь береги и отдай только по любви! На самом деле это очень важно! Настоящий человек себя не на помойке находит, а настоящая девушка это вообще подарок судьбы! Молодец! Я тебя зауважал! – сказал и наклонил голову, как в поклоне, положив руку на сердце. Получилось как-то театрально, но зацепило. Все о чем-то задумались. Правда, ненадолго.
– Может чего-нибудь серьезное тебе спеть? – спросил он прямо у меня. – Заказывай.
Народ молча, как завороженный, наблюдал за нашей дискуссией.
– Мне ваша «банька» очень нравится. – тихо сказала я – Тем более, что у меня мама сибирячка, а деда моего «утащили из Сибири в Сибирь», и мне кажется, что именно два здоровых охранника. Я под вашу «баньку» всегда плачу.
– Да! Точно! – встрял Боря. – Сам видел, как она украдкой слезы роняла. А я и не понял – почему? А это из-за деда?
– И из-за бабки. За нашей фамилией долго почему-то по Сибири гонялись, пока почти всех мужиков не перебили. Чем она им не понравилась? Правда, мой дед у Деникина в офицерах служил, в Белой армии, но, потом же к красным переметнулся! Я его не осуждаю, может, выхода другого у него не было, но красные ему все равно дворянства не простили. Мы считались долго «детьми врагов народа», пока после Хрущева не получили реабилитацию.
– Так ты коммуняк не любишь? – хитро так спросил Володя, прищурив один глаз.
– Терпеть не могу. А за что любить? За то, что моя мама сиротой осталась, за то, что её дальние родственники выгоняли на сибирский мороз, и она в собачьей будке с Тузиком в обнимку спала?
– А почему ее в датский дом не сдали? Тогда всех «врагов» в детские дома сдавали. – удивился Боря.
– Какой детский дом! Мои деды были богатые. У нас дом до сих пор в селе «Преображенка» Тобольской губернии, самый большой. В нем чего только не было. И контора Председателя колхоза вместе с Райкомом, и школа с другой стороны вход, потом библиотека, а в последнее время клуб. Поэтому четверых детей по домам разобрали, а добро поделили.
Все сидели молча, и думали, каждый про свое.
– Давайте за наших дедов, которые прошли страшные испытания. И не все выжили посла них, к сожалению. – поднял тост Володя Белошапкин.
Все чокнулись и выпили, а Высоцкий начал тихо, в полголоса:
– Затопи ты мне баньку по белому
Я от белого свету отвык,
Угорю