Практически непрерывное звучание музыки на улицах не было монотонным, отвлекающим или надоедающим. В основном это была живая музыка. Довольно часто, прогуливаясь по людным переулкам, можно было услышать звучание гитары. Так же присутствовал и саксофон. Нежные мелодии джаза по вечерам навевали воспоминания о старом добром Нью-Йорке. Причиной того, почему люди горели желанием оставаться в Садах Королевы, наверное, было то, что любой человек смог бы найти здесь частичку своего дома. Город заманивал людей родным для них уютом и одаривал в придачу всем остальным теплом, каким только мог. Однако мистер Вудс, который во внешнем мире редко когда задерживался на одном месте, имел весьма посредственное представление о «доме». От того и весь город целиком, будто весь мир в миниатюре, произвёл на него такое головокружительное впечатление.
Площадь была уже позади, и теперь молодых людей окружали похожие друг на друга аккуратные домики, обвитые плющом. Похожие, но не идентичные. На первый взгляд разница была незаметна, но если присмотреться к форме строений, то можно было различить индивидуальные детали, будь то небольшая пристройка или пустующая стена, где, по идее, должны были быть окна. И на протяжении всей улицы такие дома представляли собой гармоничные ряды, протянувшиеся на сотню метров вперёд. Дальше уже виднелся поворот, а прямо перед ним и гостиный дом Елисеи.
– Я пойду домой, вздремну немного. Устала, – томно произнесла Франческа. Она провела рукой по плечу брата на прощание и, не дожидаясь ответа, лениво направилась в сторону гостиного дома.
Джонатан остановился. Его даже слегка передёрнуло от того, что Франческа так невзначай назвала место их ночлега домом. Абсолютная неоднозначность сестры в вопросе срока пребывания на этом острове сбивала Вудса с толку. Хотя и сам он уже не был уверен на счёт себя в этом вопросе. Неуверенность, поселившаяся в нём за половину недели, была для него обычным волнением. И страхом. Страхом принять, наверное, самое важное решение в своей жизни. Джонатан нахмурился, сунул руки в карманы своих вычищенных брюк и направился в противоположную от Франчески сторону.
Конкретной цели прийти куда-либо у мистера Вудса не было. Однако его безмятежная прогулка через некоторое время завела его в такие места, которые дали ему понять, что ориентирование потеряно. Джонатан заблудился. Вертясь по сторонам и не зная, в какую сторону податься, он стал привлекать к себе внимание прохожих, ибо вертелся он прямо посреди перекрёстка, и телодвижения его были, грубо говоря, паническими. Отойдя с дороги, Вудс присел на лавку у стены дома и уставился в пустоту. Перед ним встала настоящая проблема. Это была абсолютно незнакомая часть города, которая предстала перед Вудсом спустя