– К слову, я тоже, – заметил Курт и, помедлив, уточнил: – Ты что-то сделала опять?
– В каком смысле?
– В своем обычном. Я вчера долго не мог уснуть, а когда уснул – спал вполглаза, голова была, точно медный котел… А тут просто лег и провалился в сон; проснулся вот только несколько мгновений назад, причем отдохнувшим и бодрым. Твоих рук дело?
– Мне вчера было не до того, – возразила Нессель, пожав плечами, и, поднявшись, стянула со спинки кровати висящее на ней платье. – Это ты сам. Что-то тебя успокоило, похоже, что-то ты для себя решил – какой-то вопрос, который не давал тебе покоя, вот разум и перестал сопротивляться сну. Никакой волшбы.
– Знать бы еще, что же именно я решил, – покривился Курт и, вздохнув, побрел в свою комнату.
В трапезный зал они с Нессель спустились вдвоем, обнаружив за одним из столов Ульмера, явившегося более часу назад и терпеливо дожидавшегося майстера Гессе, дабы препроводить оного к интересующей его свидетельнице. Новость о том, что «лекарь» будет присутствовать при дальнейшем расследовании, молодой инквизитор выслушал без малейшего удивления, будто заранее предполагал нечто подобное, лишь кивнув и отозвавшись коротким «как скажете».
С собою Ульмер принес Евангелие пропавшего inspector’а – небольшую заметно обшарпанную книжицу с когда-то соскобленной кляксой воска на обложке. Перед тем как спрятать Новый Завет среди своих вещей в комнате, Курт мельком пробежался по страницам – скорее для очистки совести, нежели и впрямь надеясь отыскать там какие-то пометки. Страницы были порядком потрепаны, однако ни одного подчеркивания, значка или отметины среди ровно выписанных переписчиком букв не обнаружилось. Позже, разумеется, можно было осмотреть книгу тщательней, однако уже сейчас Курт понимал, что это окажется лишь пустой тратой времени…
За стенами трактира солнце жарило уже в полную силу, сияя на ярко-голубом, без единого облачка, небе, и даже вблизи каналов не стало свежее – напротив, к жару медленно раскалявшегося воздуха прибавилась влажная духота, щедро сдобренная ароматом бытовых отбросов и нечистот, который становился тем сильней, чем ближе господа дознаватели подходили к кварталу бамбергской бедноты. Здесь к общему букету благоуханий прибился застарелый запах рыбьей чешуи и потрохов, а вскарабкавшееся еще выше солнце делало окружающую реальность все более невыносимой.
– Что-то случилось, – напряженно произнес Ульмер как раз в тот момент, когда Курт поддержал под локоть ведьму, едва не скатившуюся в канал по осклизлой узкой дорожке перед домами, и сам чуть не съехал вместе с нею. – У ее дома люди от магистрата.
Курт восстановил равновесие, постаравшись отступить как можно дальше от обрывчика, который язык не поворачивался назвать «набережной», и взглянул туда, куда указывал молодой инквизитор. Небольшая толпа собралась перед низким домиком, гулом голосов заглушая чей-то плач и злобные выкрики; вокруг чего или кого