– Что это с тобой? – спрашивает меня Джо, прикладываясь к фонтанчику на школьном дворе. – Ты не в духе с самого утра. Даже не улыбнулся, когда мисс Парфитт велела сдать все рисунки.
– У меня голова болит, – бесцветным голосом отвечаю я. Прислоняюсь к стене и смотрю, как Джо вытирает воду с подбородка.
– Голова? – Никогда не видела, чтобы кто-то так радовался, когда у друга болит голова. – Отличные новости. – Она вытягивает руки вперед и хватает меня за плечи. Джо уверена, что сможет уладить эту неприятность. – У меня есть кусок ткани, который касался головы человека, который прикасался к голове человека, который касался…
– Ага, понятно. Валяй.
– Святая Тереза Авильская[6] знала о головной боли все. Если прикоснешься к своей голове куском этой ткани, то боль уйдет. А если от головной боли у тебя режет глаза, то у меня есть кусок ткани, который касался могилы человека, который касался могилы человека, который прикасался к могиле святого Августина Гиппонского[7]. С другой стороны, святой Августин еще и покровитель пивоварен, поэтому не уверена, что он тут будет полезен… В любом случае, приходи после школы ко мне на сеанс исцеления.
На самом деле голова у меня не болела до тех пор, пока Джо не начала болтать. И я вполне уверен, что кусок ткани, который прикасался к гиппопотаму, не поможет мне с моей настоящей бедой – отсутствием общения с папой.
– Ладно, если это так уж обязательно, – медленно говорю я. – Но только при условии, что ты не будешь подливать святую воду мне в лимонад.
– У меня ее и не осталось. Вчера у нас засорился толчок, и папа схватил бутылку со святой водой и затолкал туда мокрый рулон туалетной бумаги, который упал в бачок. Мне это не понравилось.
– Да уж кому такое понравится.
Я с трудом оторвался от стены.
– Дело даже не столько в святой воде, а в том, что он не спросил меня. Если бы спросил, я бы направила его к апостолу Фаддею[8], который знал все о невозможном.
Мама пишет мне: она не против, что я пойду к Джо после школы. Вот и отлично, потому что мы уже в ее комнате и она прижимает пластиковую карточку с обрывком ткани внутри к моему лбу. Да, на ощупь прохладно, но в остальном я не чувствую никаких изменений. Чтобы порадовать Джо, я смотрю на плакат у нее на стене: святой Алоизий Гонзага[9] с очами, возведенными горе. Потом я закатываю глаза и возвращаю их в нормальное положение. Объявляю, что исцелился. Актер из меня