Дед Нильса Хольгерссона много лет служил во флоте и без конца рассказывал про Карлскруну, про огромные корабельные верфи, про сам город, про церкви и памятники. И если бы мальчик мог отпустить шею Белого, он потирал бы руки от удовольствия, настолько рад был увидеть своими глазами все, о чем рассказывал дед.
Но зря надеялся: едва он краем глаза заметил крепостные сооружения у входа в гавань, Акка дала команду приземлиться на одной из башен большой церкви.
Для гусей, скрывающихся от неумолимого лиса Смирре, место было, конечно, очень надежным. Лисы лазать не умеют и предпочитают держаться подальше от церквей. И для мальчика тоже – разумеется, если не подходить к краю башни. Ничего, завтра, когда рассветет, он рассмотрит все: и верфь, и корабли.
Даже ему самому показалось странным собственное нетерпение – почему бы не выспаться, почему не дождаться рассвета? Он ведь и заснул уже под крылом, но тут его словно толкнул кто-то.
Вылез из-под крыла и по водосточной трубе соскользнул на землю.
Перед церковью была большая, мощенная булыжником площадь. Каждый булыжник с него величиной. Очень неудобно. Примерно так же, как для человека нормальных размеров перепрыгивать с кочку на кочку.
Сельским жителям всегда страшновато в городах. Им, выросшим на просторах лугов и полей, непривычно смотреть на широкие, по линейке проложенные улицы, на застывшие в своей огромности дома. Им кажется, все на них смотрят. И мальчик вдруг пожалел о своем опрометчивом решении. Захотелось вернуться на башню, под теплое крыло Белого.
К счастью, на площади было совершенно пусто. Ни души, если не считать бронзовой статуи на пьедестале. Мальчик долго рассматривал этого высоченного, крепко сложенного дядьку в треугольной шляпе, длинном камзоле, брюках до колен и в больших неуклюжих ботфортах. Интересно, кто он такой? И длинную палку держит так, будто вот-вот готов пустить ее в дело. Поза надменная, и выражение лица неприятное: строгий взгляд, крючковатый нос, некрасивый рот с очень толстыми губами.
– Вот это губы! Интересно, что здесь делает этот губошлеп? – Нильс чувствовал себя таким маленьким и беззащитным на огромной площади, что решил немного подбодрить себя. – Ты такой огромный и бронзовый, а я маленький и беззащитный… и все равно, я живой, а ты нет.
Пусть стоит пока, решил мальчик и двинулся по широкой улице к гавани.
И почти сразу услышал за спиной шаги.
Кто-то тяжело шагал по булыжной мостовой, пристукивая палкой. Можно подумать, здоровенный бронзовый дядька решил прогуляться по ночному городу. Мальчуган прислушался. Шаги стали громче.
Так и есть. Теперь он был уверен, что бронзовый истукан пустился за ним в погоню. Каждый шаг отдавался тяжким медным гулом в пустынных переулках, вздрагивала земля, и тихо позвякивали стекла в окнах. Будто редкие удары большого колокола. В ночной тишине эти шаги звучали особенно грозно. Мальчик вспомнил, как невежливо