– Только скажи… – беззвучно прошептали бескровные губы.
– Не сейчас.
– Что вы сказали? – спросил Злотников. – Три дня у вас на то, чтобы убрать этого каменного истукана с острова, – сказал и поежился, а потом стремительно обернулся. Не успел. Разве может смертный опередить не-живую албасты?
– Странно, – на его лице появилась растерянность. – Поклясться был готов, что за спиной моей кто-то стоит.
– Это все остров. – Август пожал плечами. – Темное место, мерещится тут всякое.
– Я не из тех, кому мерещится! – рявкнул Злотников и первым шагнул на лестницу, на сей раз не опасаясь того, что Август остался позади. Его безупречной белизны сорочка пропиталась потом, прилипла к спине. От жары или все-таки от страха?..
Жирная муха с громким жужжанием билась о стекло. Забыв о собственных горестях, Илька наблюдал за ее потугами. Он и сам чувствовал себя пойманной в ловушку мухой, таким же бессильным и беспомощным. Болела голова, и в ушах гудело после оплеухи, которую отвесил ему тот человек. Назвать его папкой у Ильки не поворачивался язык. Не было у него папки, никогда не было. Сколько он себя помнил, жили они вдвоем с мамкой. Как хорошо жили! Илька в счастье не больно-то и разбирался, но считал себя счастливым человеком.
Каждый день мамка будила его на заре, поила парным молоком, давала узелок с хлебом и печеной картошкой, а иногда и с салом, и отправляла на луг, помогать пастуху деду Назару. Дед Назар был ворчливый, но не злой, он не выпускал из зубов самокрутку, ходил, прихрамывая, опираясь на посох, а страшного вида кнут носил, перебросив через плечо. С кнутом он управлялся ловко, одним махом мог снести головку ромашке, не потревожив больше ни единой былинки. А коров не бил никогда, только щелкал кнутом грозно да ругался нехорошими словами. Однажды Илька тоже попробовал ругнуться, но тут же получил подзатыльник, не сильный, но обидный. Вот только обижаться Илька долго не умел. Вскоре дед Назар из молодой осины вырезал ему свистульку, и Илья сразу все обиды забыл. А когда дед Назар учил его управляться с кнутом, так и вовсе чувствовал себя самым счастливым пацаном в деревне, потому что свой кнут дед Назар не давал никому, кроме Ильки, значит, считал его взрослым. Уважал, значит. И рассказчиком он был отменным, знал много историй, но Ильке больше всего нравилось про войну. Дед Назар воевал с турками, участвовал в штурме города со странным, чуждым Илькиному слуху названием – Плевна. Там его и ранили в ногу, оттуда и хромота. Но про штурм и турок дед Назар вспоминать не особо любил, а когда все-таки брался рассказывать, то морщился, точно от боли, говорил, что от этих рассказов начинает ворочаться осколок в его ноге. Осколок ворочался на перемену погоды и в холода, и тогда дед