– Охотно верю.
– Удар ниже пояса. Заносчивый, жестокий, самоуверенный… Такие определения я как-нибудь переживу, но милый… Тебе хоть раз доводилось встречать милого генерального директора?
Флора закусила нижнюю губу.
– Я серьезно, – нахмурившись, продолжал Массимо. – Пообещай, что все случившееся в лабиринте останется между нами. Ты же не станешь разрушать мою репутацию «бессердечного, жадного монстра».
Узнав собственные слова, Флора снова покраснела.
– Ты действительно был немного навязчив, но, думаю, сейчас это уже не важно.
– Надеюсь, что так. А там дальше тоже сады?
Удивленная столь резкой сменой разговора, Флора кивнула.
– Я бы хотел посмотреть. Покажешь? – спросил он просто.
Вдыхая ароматы лепестков и теплой земли, Массимо не преставал удивляться разнообразию окружившей их зелени. Сам он был бесконечно далек от садоводства, но просто не мог не заметить, что за всей этой роскошью, в отличие от палаццо, явно тщательно следят. Узкие гравиевые дорожки, тщательно остриженные зеленые изгороди, аккуратные, ухоженные клумбы, лаванда, чабрец, розмарин, шалфей, поддерживающие фруктовые деревья шпалеры, увитые плетистыми розами, жасмином, жимолостью и глициниями…
Массимо задумчиво погладил остриженный спиралью куст. Похоже, когда художественная карьера пошла на спад, Бассини целиком сосредоточился на садоводстве. Щурясь от бьющего в глаза солнца, Массимо поморщился. Все это, конечно, весьма красиво, только на его вкус садоводство, как и любое другое хобби, было всего лишь бесполезной тратой времени. Сам он почти каждое утро занимался с личным тренером, но тренировки удовлетворяли практически все его потребности, за исключением отдыха и расслабления.
– Неплохо. Я и не знал, что Бассини всерьез увлекался садоводством.
Глянув на него, Флора слегка надула губки, и Массимо мгновенно почувствовал, как кровь потекла к промежности. Можно ли описать эти губы? Не красные, не розовые. Мареновая роза. Название пришло из полузабытых школьных уроков рисования. Невольно улыбнувшись, Массимо пристально разглядывал свою проводницу. Крошечный шрам над бровью, веснушки, оттеняющие классическую красоту пропорций и придающие индивидуальность. И губы, губы, достойные называться величайшим шедевром природы. Губы, в которых было все: вызов, соблазн, решительность, покорность…
Массимо с необычайной отчетливостью представил, как она лежит под ним с затуманенными желанием глазами и слегка приоткрытыми губами…
Борясь с непреодолимым желанием прикоснуться к этим роскошным губам, он махнул в сторону темно-красных пионов:
– Он сам все выбирал?
Флора легонько качнула головой.
– Умберто не имеет к садам никакого отношения, – возразила она, но сразу же поправилась: – Точнее, ему нравилось в них отдыхать, но в растениях он совершенно не разбирался. – Флора недовольно поморщилась. – Он даже обычную лакфиоль от сорняка не отличал!
Видя, как при воспоминании