– Хотя, – обвел взглядом голые каменные стены профессор, – вроде ничего тут не прибавилось… Запах (понял он); запах копченого мяса – что же еще? Это тоже маленькое волшебство; волшебное мастерство Зины Егоровой.
Лама меж тем подвел командира к камню. Нет – к Камню с большой буквы. И в смысле размеров, а был этот «камешек» никак не меньше их «Эксплорера» – это без подземной части; и, конечно же, в части того неведомого, что он скрывал. В груди Алексея Александровича сладко заныло предвестьем открывающейся перед ними тайны.
Полковник Кудрявцев уперся плечом в Камень, словно в тот самый внедорожник, застрявший в грязи, и покрытый инеем громадный валун сразу, без раскачки, и – что удивительно – без ожидаемого скрежета и визга раздавленных мелких камней отъехал в сторону. Словно был, как и «Эксплорер», снабжен невидимыми взорам колесам, на которых и проехал сейчас до противоположной от входа стены.
Но не камень теперь интересовал всех, а то, что он совсем недавно скрывал – круглое отверстие в полу, в которое нестерпимым глазу потоком врывались лучи другого (другого ли?) солнца. И это солнце, как совершенно точно понял Романов, светило людям двадцать первого века. Первой на этот раз опомнилась Ира Ильина. Она вдруг вытащила из кармана мобильный телефон и принялась тыкать в кнопки. Через считанные мгновения все остальные присоединились к ней, и профессор в том числе. Только командир и Толик Никитин стояли неподвижно, уставившись друг на друга.
Алексей Александрович, в отчаянии вглядывался в маленький экранчик, показывающий полное отсутствие здесь связи. Он краем сознания успел отметить, как Кудрявцев медленно кивнул и Анатолий, глубоко вздохнув (для храбрости, наверное), «нырнул» в это отверстие. Отчаяние не заполнило Романова, да и остальных разведчиков, тоже убедившихся в отсутствии заветных черточек на дисплеях; в первую очередь потому, что теперь они жадно ждали возвращения тракториста. А где-то на самом дне любопытства профессора жила и никак не могла исчезнуть не совсем честная мыслишка: «А вдруг он не вернется? Вдруг трактористу окажутся милее блага цивилизации и привычный мир без чудовищ и непонятного будущего; милее, чем мы; чем…», – его взгляд остановился на напряженном лице Бэйлы, которое вдруг прояснилось – когда в отверстии потемнело.
Тракторист спрыгнул на каменный пол как-то неудачно; если бы не сильные руки полковника, лежать бы ему сейчас у ног товарищей. Руки у тракториста были заняты. Он держал в них огромный ком кристально-белого снега, который тут же сунул в руки жене:
– Держи, ты, наверное, в своем Израиле никогда не видела такого.
К Бэйле с визгом бросились остальные девчата, так что только парни видели, как Камень, опять повинуясь