– А вы красивая, – ляпнул я, с трудом заставив себя оторвать глаза от её аккуратной груди. – Извините, я сегодня без линз, поэтому не сразу вас разглядел.
Девушка по-доброму рассмеялась, польщённая комплиментом:
– Значит, вы меня видите. Это очень хорошо. А голос мой вы отчётливо слышите?
– Со слухом проблем нет, – я улыбнулся в ответ. – Вы сказали что-то про время…
– Верно. Вы молодец, Максим. Я, честно говоря, не ожидала, что смогу так легко с вами общаться. Конечно, вы утром всё забудете, но я приду ещё раз. Я буду приходить, пока вы не запомните мои слова. Какое счастье, что вы такой чувствительный!..
«Странная дамочка, – подумалось мне. – Такая же чудачка как я, а то и ещё хуже. Что я забуду? Куда она собралась приходить?.. И вообще, почему это я чувствительный?!..»
Вслух же, подавив запоздалую волну возмущения, я тактично спросил:
– Как вас зовут?
– Это неважно. Послушайте меня внимательно. Достаньте из ящика стола свои наручные часы, наденьте и почаще на них смотрите. Обещаете? Когда увидите 7:02 – умоляю, не двигайтесь. Просто переждите минутку. Могут погибнуть люди! – с этими словами она неожиданно протянула мне мои очки в совершенно непотребном виде – оправа была покорёжена, а стёкла разбиты и испачканы кровью.
– Ты порезалась?! – я ахнул, непроизвольно переходя на «ты», и принялся разглядывать её пальцы.
Как ни странно, когда я перевёл взгляд на наши руки, моё зрение внезапно обострилось. Теперь я видел всё очень чётко, я бы даже сказал – слишком чётко, вплоть до мельчайших, едва заметных линий на наших ладонях. Но вместе с тем меня не покидало ощущение, что я смотрю на них не напрямую, а через какую-то неизвестную субстанцию, преломляющую свет – будто сквозь воду.
Про порезы миловидной незнакомки я быстро позабыл. Как полный идиот я изваянием стоял на неизвестной мне улице и пытался подчинить себе собственные руки: их контуры совсем меня не слушались – они искажались, плыли, причудливо изгибаясь, а затем и вовсе начали размываться, словно нарисованные акварелью на мокром листе бумаги. На тот момент мне уже не оставалось ничего, кроме как признаться самому себе в собственном же сумасшествии. Пульсирующая тяжесть сдавила мои виски, по спине пробежал холодок, и я издал неконтролируемый стон.
Внимательно посмотрев на меня, девушка понимающе кивнула и поспешно пояснила:
– Ничего