думаю, до чего дожил. Вдруг смотрю – а прямо на меня Терминатор идёт, и пушку свою на меня направил… Я думаю: ну нет, гад, ты-то меня на ура не возьмёшь. Я кое-что тоже умею… Взял да и шарахнул в него заклинанием, – самопальным, естественно. Он на глазах у меня весь и разъехался, как масло на сковородке… А в голове – душераздирающий возглас Терминатора этого: «Что ж ты, падла, самопалы юзаешь?!» Я смекнул тут же да и ответил: «Сам падла. А самопал – он и в Африке самопал. Никто ещё не запрещал самозащиту, блин, гусь перелётный с железяками стрёмными…» Вспомнил я тут про пивко, что Матахари мне дала, да и глотнул его… И тут исчезла Калифорния… Я вдруг онемел весь… Глядь – кухня моя, родимая… И я в ней, тоже родной такой весь… Дай-ка, думаю, проверю – не глюк ли это… Ну и ещё пивка отпил малость… Тут смотрю – кухня моя исчезла… Ну точно – глюк, ядрёна кончита. И стою я у переулка какого-то обшарпанного. Гляжу – а из подворотни выходит поручик Ржевский с рабыней Изаурой под руку… А навстречу им выдвигаются Турецкий с Каменской, и тоже под руку… Турецкий хвать пушку – и на Ржевского наставляет; а Ржевский тут же как шарахнет в него матом семипудовым!… Турецкий с Каменской так и рухнули навзничь. А Изаура и говорит Ржевскому на ломаном русском: «Ви ошен карачо и силно умеет гаварит; я согласна бит Ваша лубовница…» А Ржевский осклабился, меня увидав, и молвит: «Стас, не бойся, тебя я не трону.» Ну, думаю, надо ещё раз думку отфильтровать, – и пивка из банки глотнул… И тут всё исчезло… Я глаза открываю – сижу перед зеркалом в нашей гримёрке, а сзади Лукоморьев меня тормошит: «Стас, вставай, домой пора. Ты переутомился…» И тут я понял: думка отфильтрована.
Закончив свой умопомрачительный монолог, Стас с удовлетворением откинулся на стуле.
Когда общий хохот поутих, актриса Нора резюмировала:
– Это просто эпический шедевр…
– Да, Стас, тебя нынче сдвинуло конкретно, – добавила Люся.
– Конкретный сдвиг всегда на пользу, – произнёс вдохновлённый Стас.
– М-да, если сдвиги с утра, то значит работать пора, – поэтически произнёс Веня.
И Стас тут же воскликнул с весёлой иронией:
– Ну и где наш великий и ужасный?!
И тут появился режиссёр театра импровизаций Лукоморьев:
– Я здесь!
Все замерли. Режиссёр бодро поднялся на сцену и выложил на столик подготовленную рукопись. Все оживились.
Лукоморьев, потирая руки, тут же заинтриговал актёров:
– Ну что, монстры богемы, у меня для вас – новость… Сейчас мы освежим нашу глубинную драму всепроникающими импровизациями… А затем займёмся внедрением светлых идей в задворки сознания. А дальше – гастрольный экспромт. Народу нужна радость!
И он загадочно улыбнулся.
– Неужели гастроли? – вопросил Стас.
– Несомненно, – ответил Лукоморьев.
– А куда? – поинтересовалась актриса по имени Аня.
И все
