Простая комната с белыми стенами, похожая на операционную и слишком яркая.
Сверкающие инструменты на подносе: скальпели, плоскогубцы, провода.
Стол и человек, пристегнутый к нему.
– Сорен? – изумленно проговорил Джон.
– Ты думал, он мертв? Мне сказали, что у него коэффициент задержки равен одиннадцати и двум десятых. Секундная боль для нас растягивается для него в двенадцатисекундную. Ты можешь себе представить?
Последовала долгая пауза. Когда Джон заговорил снова, в его голосе послышалась хрипотца.
– Я ошибался. Я не разочарован. Я испытываю отвращение. Это недостойно тебя.
– Согласна. Но виной тому не я – ты.
Шеннон сидела абсолютно неподвижно, но каждая клеточка ее тела вопила. Она чувствовала запах собственного пота. Жизни всех находящихся в поезде зависели от двух факторов: насколько Джон и в самом деле ценит своих друзей и насколько важна для него ее смерть.
– Вы его отпустите?
– Ни в коем случае, – рассмеялась она. – Но ты можешь видеть, что его никто не трогал, на нем нет ни царапинки, если, конечно, не считать тех синяков, что оставил на нем Ник. Но Эпштейн его подлечил, и с ним обходятся по-человечески. Так почему бы тебе не сказать Колину, чтобы он убрал свой пульт, сошел с поезда, и мы бы все продолжили жить каждый своей жизнью.
Лицо Смита оставалось бесстрастным, но она могла себе представить, какие расчеты производит его мозг. Взвешивает потери и выгоды. Она не сомневалась, что Джон готов пожертвовать Сореном, обречь его на мучительную смерть и взорвать всех в поезде, если он решит, что это будет ему выгодно. Скорость поезда стала падать. Они приближались к следующей станции.
«Если он приведет бомбу в действие там, то погибнет даже больше народу».
– Джон, – сказала она, – моя смерть не настолько важна. Ребенок на другой стороне вагона вскрикнул.
– Отлично, – сказал Смит. – Колин, ты молодец. Выходи из вагона. Если кто-нибудь попытается тебя остановить, взрывай поезд.
На лице парня появилось чуть ли не разочарованное выражение, но он вернул пульт в карман и резво поднялся на ноги. Когда поезд остановился, парень слился с толпой у дверей.
– Я тебя недооценивал, Шеннон. Как ты себя чувствуешь, став такой дрянью? – спросил Смит.
– Паршиво, – ответила она. – Но у меня есть утешение: я сейчас спасла жизни многих людей.
Она отключилась, прежде чем он успел что-то сказать.
И закрыла лицо руками.
У меня нет об этом никакой информации. Мы только расследуем преступления.
Глава 7
Бэй-авеню была застроена невзрачными домами, легкими промышленными