Мой дед, Толузаков Климентий Антонович, погиб в годы ВОВ и не оставил о себе ни одной строчки даже в стандартной солдатской похоронке. А может и была похоронка, но ее некому было получить, так как в самом начале войны мой отец, его четыре сестры и брат оказались в детдоме после похорон матери. Дед с войны так и не вернулся, и где он сложил голову, защищая Отечество, для нашей семьи было трагической тайной. А я почему-то всегда знал, что буду, как и он, – военным. Каких только его героических поступков и воинских заслуг я не представлял себе, взрослея и мужая! В моих детских мечтах он был почему-то танкистом и командовал танковой бригадой, защищая Москву. Возможно, мне передались мальчишечьи образы моего отца о героическом прошлом деда. О чем он думал, вспоминая об отце? Ему было десять лет, когда дед в 41-м ушел на фронт. А мне – девять, когда умер отец. И в том возрасте я еще не задумывался об истории своих предков, да и воспоминания были размытыми/отрывочными, как калейдоскоп. Потом, когда пришло намерение найти свою кровную ниточку – кто мы и откуда, – было уже поздно: затерялись или ушли из жизни все родственники, кто мог вспомнить, когда дед родился, откуда призывался, кто были его родители, да и многое другое, ценность чего мы часто начинаем осознавать, когда возможность упущена. А тут еще ни семейного архива, ни фотографий. Ничего, кроме надписи на памятнике всем односельчанам, не вернувшимся с войны, в селе Матвеевка. Только односельчанам не одной, а трех деревень, после войны ушедших под затопление Саратовским водохранилищем. Одна из них – деревня Красный яр, где, возможно, и остались корни моих предков.
Итак, я – капитан 1 ранга в отставке, мне за пятьдесят, у меня свои дети и внуки, и в свободное время я пишу стихи. Сейчас, в обратном отсчете выстраивая цепочку начала своего общения с дедом, пропавшим без вести, пытаюсь вспомнить, что послужило толчком нашего сближения: написанные мной стихи «Мой дед – безымянный солдат войны…» или картина, подаренная мне на день рождения друзьями. Хронологически все-таки вначале была поездка на озеро Селигер в город Осташков на могилу деда моего сокурсника по Военно-Морской академии. Был майский солнечный день 9 мая, День Победы. Незабываемый день! Кажется, весь город вышел на улицы, люди, не сговариваясь, собрались на городском кладбище вспомнить всех защитников Отечества, покоящихся в братских могилах. Враг сюда не дошёл, здесь располагались прифронтовые госпитали. Судя по многочисленным братским могилам, ранения многих солдат были смертельными, как и у деда моего друга. Он узнал об этом благодаря сохранившейся похоронке из Осташкова, именно по ней в архивах военкомата удалось точно определить место захоронения. И в тот памятный майский день на братской могиле появилась еще одна табличка. И на земле стало одним безымянным солдатом меньше. Но этот день в моей памяти сохранил еще одно яркое впечатление, как в скорбной тишине минуты молчания, в синеве высокого неба над кронами берез, выросших из могил, с пронзительными криками метались чайки, словно растревоженные души солдат. А может, это и были те самые позабытые души солдат, как по цепочке в окопе передающие друг другу известие о возможной долгожданной встрече с родными и близкими. Вот и появились первые строчки памяти о войне, и в тот момент, наверное, я впервые по-настоящему задумался о том, где могила моего деда и как найти к ней дорогу:
Над погостом тишина, покой –
Ласково березы шелестят.
Здесь в земле когда-то фронтовой
Рядышком защитники лежат.
В бронзе над могильною плитой
Скорбь любимых жен и матерей
Замерла, храня их сон святой,
Как наследство тех военных дней.
Как же много полегло солдат!
Не вернуться им уже домой.
Чайки, словно души их, парят
Над березовою рощей молодой.
Майские, весенние лучи,
Грея землю, шлют благую весть:
«Победили!» – что есть сил кричи, –
«Победили!». Этот праздник – есть!
На земле пусть далеко не рай,
Но война обходит стороной,
Потому что здесь родной нам край,
Потому что жив народ-герой!
А уже потом был день моего рождения и подаренная моими друзьями картина, авторская работа художника В. Клименко. С не примечательным на первый взгляд сюжетом, где на крутом повороте старой дороги, уходящей на горизонте к водным просторам, изображена одинокая церковь с зеленым куполом и колокольней. Удивительное в ней было лишь то, что ведущие к храму дороги и тропинки явно складывались в очертание распростёртой на земле фигуры человека. Я тогда не осознал, что фамилия Клименко созвучна имени моего деда – Климентий, просто расспрашивал, кому пришла в голову идея мне, капитану первого ранга, подарить эти сельские мотивы, да еще и с церковью, но так и не смог получить ответ. Узнал лишь, что такие церковки на Руси назывались «кораблями». И самое интересное, что друзья потом сами удивлялись своему выбору. А меня картина зацепила, может,