Четыре дня оставался после этого седьмой пехотный на Изере, и это было самое злое время во всей кампании. Полк стоял у Сент-Жоржа, небольшого поселения на левом берегу. Сейчас же за Изером начинались траншеи, вырытые немцами под огнем. Враги стояли лицом к лицу, отделенные лентой канала. Та секция первой роты, к которой принадлежал Де-Беер, была расположена не дальше как на метр от воды. С обеих сторон зорко следили друг за другом. Кто высовывал голову над парапетом, тот сейчас же падал на дно траншеи. В обоих лагерях царило ожесточение. Немцы держались зубами за свои позиции, которые они так дорого оплатили. Бельгийцы боялись утратить свои. Раз удалось с этой стороны подсмотреть, как упавшая в немецкую траншею граната на куче песку и дыма подбросила на два-три метра вверх части траншейной утвари, солдатской одежды… Бельгийская траншея стала аплодировать.
Очень трудно было с пищей: приходилось раз в сутки по вечерам посылать за нею, и никогда не было уверенности, что посланный вернется. Еще хуже было с водой. Изер протекал тут же, но в нем было много трупов, человеческих отбросов и крови. Выбора, однако, не было. Приходилось пить из канала. Траншея Де-Беера имела то преимущество, что можно было прямо через парапет выбросить ведерко, привязав его к штыку. Когда ведро поднималось вверх, в него нередко ударялась неприятельская пуля. Но немцы, в общем, сохранили за собою репутацию плохих стрелков.
Становилось по ночам холодно, а одеяла были у немногих. Одним из этих немногих был Экхаут, тот самый, которого Де-Беер защищал на суде. После оправдания его перевели в первую секцию, чтобы он не сталкивался с сержантом Ренкеном. Попав в одну траншею с Де-Беером, фламандец крепко привязался к своему защитнику. По ночам, когда спали, сидя, прикорнув в боковых ямах, в тревожном ожидании немецкой атаки через канал, Экхаут всегда заботливо укрывал своего защитника половиной теплого одеяла.
В траншее Де-Беера было уже много жертв. Первым пал лейтенант: входя в траншею с бодрым насвистыванием, он был ранен в висок осколком гранаты. В тот же день другая граната разорвалась посредине траншеи и убила двенадцать человек. Они лежали в течение нескольких часов тут же. Ночью их вынесли и похоронили сейчас же за траншеей. Пользовались ямами, вырытыми неприятельскими снарядами, только приспособляли их заступами для человеческого тела, – теми самыми заступами, которыми рыли траншеи. Эта работа была тягостна, жалко было погибших. Но жалость к раненым, скорбь по убитым, отвращение к загаженной воде – все чувства и ощущения были придушены, потому что над всеми ими господствовала напряженная воля к самосохранению. Так прожили