Когда все проблемы с потомством были решены, бронзовый классик вздохнул с удовлетворением глубоко от того, что все дела переделал, да и зашагал твердой поступью обратно к себе, в Камергерский переулок и встал там на свой гранитный постамент.
С той поры, забоялись режиссеры ставить пьесы А. П. Чехова, опасаясь прихода бронзового гостя.
Примечание:
Памятник А. П. Чехову
Материал – бронза
Постамент – гранит
Воспоминания старого разведчика
Старый седой заяц, одетый в собственный мех, а сверху ещё мягкий махровый халат, садиться к письменному столу писать воспоминания.
Стучит лапами по клавиатуре, остановиться не может, столько накопилось внутри – надо дать выход.
В разведку попал не случайно – отбирали строго, отсеивали жестоко. Взяли сразу. Мужской шарм – раз, уши – локаторы – два, глаза всегда косые и никогда не пьянеет.
Равномерно стучат лапы по клавиатуре в такт горячему сердцу, а холодный ум уж сам подсказывает, о чем писать, а о чём – нет, так сказать, внутренний цензор.
Тогда ещё обратились к руководству по поводу воспоминаний – о чём можно писать, о чём нельзя.
– Про города, про достопримечательности можно?
– Это пишите. На это запрета нет.
– А про еду? Секреты приготовления пищи?
– Можно.
– А про обычаи народов мира?
– Не запрещено.
– Что вы, как малые дети, ей Богу. Всё разрешено, что не запрещено.
И сказали заветные слова, которые каждому разведчику известны во всём мире без перевода, – «Top secret» – нельзя.
– А фотографию публиковать можно?
– Это можно, но только не свою.
Вспоминает старый ветеран, как перебрасывали его через границу, как мячик волейбольный через сетку – туда-сюда, туда-сюда.
Леса дремучие, волчьи тропы, грибы ядовитые, чужие пограничники с недобрыми лицами, с огнестрельным и холодным оружием, поджидающие в кустах. Не себе чего прогулка по лесу? Но ничего, проходил, путал следы, отпугивал собак ищеек разными дезодорантами, целый рюкзак с собой нёс для этих целей.
Потом переодевался в кустах – галстук, пиджак, дипломат в лапу, очки на нос – и работать.
Молодой был, горячий, противоположный пол проходу не давал. Отказываться вроде было тоже неудобно, не вежливо.
Разные были, так сказать, особи – и сытые, откормленные, ароматные, в собственных мехах и бриллиантах из капиталистических стран, и худые, костлявые, голодные и немытые из развивающихся, с ещё отсталой экономикой. Отвлекали, конечно, от работы, мешали выполнять задания, а иногда и помогали, зависело от обстоятельств.
Одну забыть не мог. Красавица была – лапы задние – длинные, как у манекенщиц. Брила их лезвием «Нева», привозил ей как сувенир. Рисковал, конечно. А на передних лапах – нежный пушистый мех, пахнущий