Сытин вытер со лба пот, немного отдышался, после чего подошел к столу, стоящему в правом углу, и открыл журнал. Найдя нужную страницу и записав число и время, он стал снимать показания с термометров и датчиков давления, которые торчали из множества труб. Те, в свою очередь, вырастали из бетонного пола, выгибались, а затем снова уходили в пол. Эта большая хитросплетенная и слегка гудящая от идущего внутри них газа масса «железных червей», как называл про себя трубы Сытин, занимала всю центральную часть зала приборной.
Сытин торопился – подходил к прибору, записывал данные, после чего сразу же шел к следующему. Он нигде не задерживался. Да и зачем? Как обычно, все было в пределах нормы. За долгое время работы диспетчером Сытину еще ни разу не приходилось фиксировать какие-нибудь отклонения и принимать соответствующие меры. Хотя, говорят, иногда такие ситуации все-таки возникали. Сытину же в этом плане пока везло. Вот и сейчас все было нормально, и ему оставалось только делать в журнале необходимые пометки.
Как раз в тот момент, когда он уже записывал последнюю цифру и готовился закрыть журнал, послышался скрип открываемой двери.
Сытин поднял голову, ожидая увидеть физиономию напарника, и уже приготовил фразу типа: «Что приперся, чудак на букву „м“?»; но вместо этого в дверном проеме показался какой-то незнакомый мужчина, несмотря на жару одетый в длинный серый плащ.
«Вот оно…», – с нехорошей интонацией пронеслось в голове у Сытина.
Мужчина стоял в дверях и деловито осматривался. Сытин, в свою очередь, рассматривал его. «Он что – чокнутый, в такую погоду ходить в плаще»? – наконец подумал он и спросил:
– Как вы сюда попали?
Мужчина бросил мимолетный равнодушный взгляд в его сторону и, словно не заметив стоящего перед ним человека, по-деловому вошел в приборную. Дверь за ним со скрежетом закрылась.
Сытин опешил до такой степени, что смог только уставиться на вошедшего, широко раскрыв рот. Кем бы этот мужик ни был, вел он себя нагло. Сытин почувствовал, как в нем поднимается волна праведного гнева на проявленную по отношению к нему бесцеремонность. Когда эта волна достигла критической высоты, Сытин вышел из-за переплетения труб и грозно вопросил:
– Кто вы, и как вы сюда попали?
Мужчина вновь не обратил ни на вопрос, ни на самого Сытина абсолютно никакого внимания. Он стоял, пристально разглядывая трубы с торчащими из них манометрами.
Это была уже не просто наглость, а чистейшей воды борзость и хамство.
«Да ты, я смотрю, мужик, совсем нюх потерял», – зло подумал Сытин и, решительными шагами подойдя к наглецу, дернул его за рукав плаща.
Мужчина медленно повернул голову и посмотрел