Однажды я работал дома в кабинете. Фоном по телевизору шла передача о путешествиях. С огромного экрана на меня смотрел древний индеец, который жил отшельником в джунглях. Обвешанный причудливыми амулетами, весь в разноцветных перьях, он не мог не привлечь моего внимания. Я сделал громче и стал слушать как заворожённый. Мужчина утверждал, что ему девяносто лет. Сухой и маленький на вид, он был известен на весь мир своими чудесными исцелениями и умел общаться с душами мёртвых. К шаману было сложно попасть. Он жил в лесу, питался кореньями, ягодами и принимал лишь тех, кто мог сам отыскать его в этой глуши. Сердце моё почему-то дрогнуло, в нём затрепетала надежда. Я решил отыскать шамана во что бы то ни стало и привезти его к Лине.
Сделать это оказалось непросто. Старик категорически отказывался покидать своё жилище, зацепить его было решительно нечем: он не имел семьи, деньги ему тоже были не нужны. Однако слабое место всё же нашлось: его родные леса Перу находились под угрозой исчезновения. Тому, кто внесёт вклад в их спасение, индеец обещал отплатить добром. Тут я сделал ход конём – пожертвовал огромную сумму на восстановление джунглей. Шаман не обманул, приехал и прожил в нашем доме целый год. Комната дочери превратилась в перуанскую хижину. Он колдовал над Линой, совершая обряды: гортанными звуками вызывал духов, играл на неизвестных инструментах, плясал ритуальные танцы, окуривал ребёнка травами, стучал в бубен, развешивал чучела и маски, поил экзотическими отварами… Переводчик сказал, что духи открыли шаману путь Лины – девочка проживет долгую счастливую жизнь и заговорит, когда придёт время. Перуанец поблагодарил нас за гостеприимство и сообщил, что ему пора домой. Во время последнего транса ему явился Дух леса и позвал на родину. На прощание он подарил Лине магический амулет и пообещал, что опасность ей больше не грозит. Мы так успели привязаться к необычному гостю, что поехали с дочерью провожать шамана в аэропорт лично. Я сделал всё, что мог. Оставалось только ждать.
Жизнь потекла в привычном ритме, но надежды в ней больше не было. Дочь так и не заговорила – мой мир рухнул. Я по привычке ездил на работу в офис, решал важные дела, проводил встречи, но ничто меня не трогало, во всём этом не было прежнего азарта и страсти. Я вёл себя словно сомнамбула, и только один вопрос возвращал меня в реальность: «Мишенька, ну что? Как Лина?» От боли всё сжималось внутри, дыхание сбивалось, и прежде чем что-то произнести, я лихорадочно искал сигареты среди кипы бумаг, доставал одну, нервно закуривал, падал в кресло и после пары глубоких затяжек вот уже год неизменно отвечал: «Молчит». Это слово камнем повисало в густых клубах дыма. Я стал курить по три пачки сигарет в день, а не проходящую горечь во рту заедал тортами, пирожными, конфетами. Забросил хобби: фотографию и любительские театральные постановки, песни