Театр из-под пальца (сборник). Наталья Рубанова

залечила

      от «не» – до «не».

– 9

      дрель и красные башмачки

      на талии подоконника –

      просто крохотка-повод

      залезть на латексную стремянку

      и, как в детстве,

      стремаясь,

      упереться зрачком менталки

      в ручной глазок тела:

      у-у, плётка-плётка,

      на бортах самолётов бизнес-авиации,

      в банках и ресторанах класса А,

      в авто-, мото-, спа- и ювелирных салонах,

      фитнес-, гольф-, поло- и яхт’-их’-клубах,

      в галереях, бутиках и на закрытых «джемах»…

      у-у, плётка-плётка,

      НЕТ! ничего из того,

      что заставило б её суб –

      марину

      плыть не так, а иначе,

      и потому – компас,

      и потому – ёжик в тумане,

      чайка,

      вереница верёвочных сутр,

      разрешающих этим – то,

      и лишь тому – это.

– 8

      ЧЕ:

      «следует обладать изрядной долей смирения,

      любви к справедливости и к истине,

      чтобы не скатиться к экстремистским догмам,

      не заразиться безумием масс.

      следует бороться за то,

      чтобы эта любовь к человечеству

      превращалась в конкретные поступки,

      в образцовые деяния».

– 7

      когда – невольно,

      когда – не больно

      по синякам,

      когда проворно

      обиды-porno

      стремят в вигвам,

      когда лишь скальпик

      на чувстве тыльном

      безмолвно ржёт –

      тогда бесцельно,

      тихушной сапой,

      народ-урод

      стремянку ставит

      к лоточку с сердцем

      (ан высоко),

      да целит в ливер

      как будто метко…

      но «мо-ло-ко»

      душонке смерда

      давно, по счастью,

      припасено:

      «герой-вояка.

      гондон. гуляка.

      merde. дерьмо».

– 6

      здравствуй, товарищ,

      ну,

      здравствуй…

      как же я рада тебе,

      любимый ЧЕ!

      располагайся-ка поскорей –

      дай лишь вытереть пот с твоего лба…

      ох и долго же тебя не было!

      красные мои башмачки износились,

      платья выгорели от чужих взглядов,

      кровать – и та рассохлась.

      как же она скрипи-ит… слышишь?

      я не могу,

      не могу спать на ней больше –

      я ведь купила её для ласк, товарищ:

      купила,

      даже не подозревая о том,

      что скоро – олэй! –

      перееду на подоконник:

      длинный, белый, широкий,

      как койка в больничке-«люкс»,

      куда мечтали упечь меня добро –

      и зло –

      желатели

      чисто –

      вполне

      сердечно – в общем,

      по-родственному…

      чтобы не пропустить твоего появления,

      я вглядывалась в зрачки мегаполиса

      с самого Сотворения – увы, всё бес толку:

      отводя взгляд, всегда натыкалась

      на забытую богом штуковину,

      лежащую