А после, когда Полина Андреевна осталась играть в карты с Раевским и Зиендой, Пушкин пригласил Анну Петровну осмотреть дворец. И конечно же, путь их привел прямиком в его опочивальню.
Велико же было ее удивление, когда она увидела здесь лианы, подвешенный к потолку гамак, тамтамы, деревянных идолков по углам…
– Но что это? – вполголоса спросила она.
– Это – дань предкам, корням, памяти. Я ж коренной эфиоп. И только вся эта стилистика помогает мне поддерживать себя здесь в форме.
– Вы верно шутите?
– Отнюдь.
Пушкин указал рукой на дверь, и из-за нее появился голый Ктутту, в одной набедренной повязке.
– Ах, срамота! – воскликнула Анна Петровна и прикрыла глаза рукой.
– Ничуть. У нас так принято.
С этими словами поэт стал срывать с себя одежды и бросать их на пол. Ктутту заиграл на тамтаме причудливую, но манящую мелодию далеких берегов Эфиопии. Анна Петровна заслушалась.
– Прав же, не срамитесь, раздевайтесь, голубушка, – оставшись почти нагим, призвал поэт.
– А как же? – она кивнула головой в сторону Ктутту.
– Пустяки. Он поймет.
Пушкин не считал совокупление чем-то греховным – ему оно казалось наивысшим проявлением любви и страсти. Вскоре уж и Анна Петровна разделила его мнение. И не смущало ее ни присутствие тети в соседней комнате, ни громкие звуки тамтама, ни Ктутту, с интересом наблюдавший за их соитием…
Стояло затишье. После очередной атаки немецких войск прошло несколько часов и можно было смело надеяться на то, что повторное наступление если и будет иметь место, то не ранее, чем завтра. Это время предстояло использовать для укрепления оборонительных позиций.
Командующий бригадой, генерал казачьих войск Петр Николаевич Краснов3 прибыл в ставку командира дивизии генерала императорской армии Густава Маннергейма4 28 июня 1915 года на уровне обеда. Договаривались о встрече еще утром, но казачий генерал был достаточно упрям и принципиален – ему хотелось, чтобы нерусский по происхождению, швед, генерал Маннергейм, подождал прибытия русского казачьего генерала, который ни по званию, ни по должности не уступал ему. Не понимал Петр Николаевич важности момента – оборона ослабевала, а Юго-Западный фронт был стратегически важен, и от его решительных действий во многом зависел исход кровавой войны, в которую на тот момент была уже втянута вся Европа.
Поскольку назначенная на утро встреча сорвалась по причине опоздания Краснова, приехав в обед, Петр Николаевич в ставке Маннергейма не застал.
– Генерал уехали провожать великого князя Михаила Александровича, – отрапортовал адъютант.
– Как? Он был здесь?
– Так точно-с, господин генерал, и очень жаждал встречи с Вами.
– Проклятье… Скоро ли вернется генерал?
– Должно быть, скоро, ибо убыл уже более часа как.
– Хорошо, я покурю на улице. Когда приедет, позовешь меня.
– Слушаюсь…
Ждать