– Один вопрос, ваше величество…
– Спрашивайте.
– Почему именно францисканцы?
– Ваше преосвященство, если посмотреть, кто есть кто в профессорах европейских университетов, то этот вопрос отпадает сам собой. Не так ли?
– Справедливое замечание, – согласился со мной епископ.
– И еще одна просьба, ваше преосвященство. Мне нужен монах-францисканец, который бы смог полноценно исполнять обязанности капеллана моей постоянной гвардии, понимал, что такое солдаты, набранные из простонародья, знал специфику службы и, возможно, сам бы имел в прошлом боевой опыт, что будет мною только приветствоваться. Чтобы при случае он мог вдохновить воинов на порыв и на самом поле битвы. И хорошо знал бы народный язык.
– Есть такой человек, ваше величество, – тут же откликнулся епископ. – Я поговорю с отцом Жозефом. Может, он и согласится… – протянул епископ. – Можно просто приказать, но давить на него мне бы не хотелось.
– Отцом Жозефом? – удивился я.
– А вы, ваше величество, разве не знали, что тот всю юность провоевал в рутьерах в междоусобицах после Длинной войны?
– Нет, не знал. А в чем тогда трудность, ваше преосвященство?
– Он вступил в братство, потому что больше не хотел воевать.
После епископа на аудиенцию просочился Микал, которого я велел охране пропускать ко мне в любое время дня и ночи.
– Все исполнено, сир, как вы и велели, – поклонился он от двери. – И это…
Он вынул из сумки лист прекрасной сарацинской бумаги и передал его мне.
Я прочитал начертанные на нем на латыни слова: «Я, дон Диего, сеньор Уэска, конде де Пенья-Велес, получил от дона Франциска, рея Наварры и Беарна двадцать пять золотых флоринов».
Дата.
Подпись.
Печать.
Поднял глаза на своего раба и спросил:
– Но, это же… твоя рука?
– Моя, – не стал запираться валет. – Зато подпись его собственноручная, как и печать с пальца.
Я только головой покачал, мерзенько подхихикивая. В руке я держал прямо-таки компрометирующий царедворца вербовочный документ.
– Ты заслужил еще один золотой премии, – сказал я Микалу. – Кстати, а почему сумма прописана не в серебре, а в золоте?
– Сир, я взял на себя смелость отсыпать в кошель вместо пятисот су двадцать пять флоринов по курсу. Таким образом, мы не потеряем на комиссии менялы, когда нам самим приспичит это золото поменять на серебро.
Я налил полный кубок анжуйского вина и ласково сказал:
– Пей. Ты заслужил.
Микал с охотой выпил вкусного анжуйского и, утерев губы ладонью, сказал:
– Там к вам еще местные рикос омбрес на встречу набиваются. Их как – гнать?
Утром отсидел еще и заупокойную службу по Мамаю уже по римско-католическому обряду.
Потом