«Папочка, – хнычет существо, и из глаз вместо слез течет кровь. – Не отдавай ему меня».
Кожа с медвежонка слезает клочьями, растворяясь прямо в воздухе, оставляя после себя запах тлена, пока на сиденье не осталась сиротливая горка костей.
Виктор кричит.
И просыпается.
Несколько минут он лежал, уставившись в темноту. Дыхание постепенно выравнивалось, но сердце продолжало выстукивать дробь.
«Я скоро сойду с ума», – подумал он с дрожью.
Смолину и раньше изредка снились кошмары, но он их не особенно запоминал, и все, что оставалось в хранилищах его памяти, – лишь смутные обрывки чего-то не слишком приятного. Вроде невесть как очутившихся ворсинок на парадном костюме. Стряхнул их, и все дела.
Все изменилось после смерти дочери. Практически каждый раз, когда его сознание проваливалось в тревожную дремоту, его начинали преследовать видения, одно безумнее другого. Будто некий дьявольский портал переносил Виктора в саму преисподнюю, и почти каждый раз он пробуждался от собственного крика.
А когда Серега разнес себе голову выстрелом, кошмарные сны стали нормой.
Он хотел повернуться на другой бок и попытаться заснуть, как вдруг замер, прислушиваясь. Снаружи раздавался шуршащий звук, будто кто-то по земле волочил некий предмет.
«Это Юма», – попытался он успокоить себя. Лайка Олега.
Ну да. Может, это собака. А может, и нет.
Приподнявшись с лежанки, он посмотрел в оконце. Ночь была безлунной, и темень стояла такая, словно все вокруг залили гудроном.
Шорох повторился.
Медведь.
(Пришел медведь, задрал Юму и сейчас ходит вокруг избушки, пытаясь пробраться внутрь.)
Эта мысль повергла Виктора в пучину суеверного ужаса, спина мгновенно взмокла от пота.
«Нужно сказать Олегу».
– Что, не спится, сержант? – внезапно прорезал темноту простуженный голос егеря, и Виктор вздрогнул.
– Там, снаружи… кто-то есть.
Словно в подтверждение этому залаяла собака.
Шибаев мгновенно вскочил. Накинув куртку, он взял фонарь и, прихватив ружье, вышел наружу.
Закусив губу, Смолин неподвижно сидел на лежанке. Темнота давила, и он, наклонившись, на ощупь нашел керосиновую лампу. Дрожащими руками достал коробок спичек и лишь с четвертой попытки смог зажечь фитиль. Вспыхнувший огонек немного приободрил его.
Виктор прислушался.
За окном было тихо. Потом он услышал тявканье пса и как Олег что-то пробурчал. Спустя несколько минут старый егерь вернулся в дом.
– Никого нет, – сказал он. – Может, енот забрел. Странно, что Юма сразу его не учуяла.
Олег повесил ружье на гвоздь.
– Это мог быть медведь? – разлепил губы Виктор.
Егерь покачал головой. Он шагнул к окошку, секунд двадцать внимательно вглядывался в ночь, затем оглянулся:
– Ты скоро в каждом пне будешь видеть медведя.
Виктор