– Не собирается, Леночка. Да там и не осталось никого, а здесь мы вместе, дом свой.
– Ну и правильно! Мы ей еще жениха приличного подыщем. Она девушка хорошая, но какая-то тихая и робкая, надо бы побойчей. Ладно, девчата, мне пора. Не болейте, Слава Мироновна, держитесь. Вон, снег пошел, красота!
Леночка выкатывается из комнаты, топает через сенцы, хлопает входная дверь, и наступает тишина…
Глава 7
Поиск запущен
Федор открыл калитку, вошел в небольшой заросший травой дворик. Дорожка была засыпана палыми листьями, ее давно не чистили, и Федор почуял неладное. Здесь жила Маргарита Свириденко, медсестра стомклиники, пропавшая девятого сентября прошлого года – четырнадцать месяцев назад. Федор собирался поговорить с родными девушки, но что-то подсказывало ему, что в доме не живут.
Он поднялся на крыльцо, усыпанное листьями, постучал, не найдя звонка. Потом подергал ручку. Ему показалось, что дверь осела; тусклые окна были мертвыми. Казалось, здесь было холоднее, чем на улице.
Это был район заповедника Еловица. Когда-то вокруг выстроились дачи, которые постепенно превратились в жилые дома. С крыльца Федор видел верхушки деревьев старой рощи.
Вокруг было удивительно тихо; кусты и деревья закрывали соседний участок, и место казалось вымершим. Он обошел вокруг дома, заглянул в единственное окно, не задернутое шторой. Пусто и темно внутри.
Федор вздрогнул от звука женского голоса. Женщина появилась ниоткуда, стояла на дорожке и смотрела на него. Это была немолодая полная женщина в мужской куртке и резиновых сапогах. Она что-то сказала, но Федор не расслышал.
– Вы покупатель? – повторила она. – У меня есть ключ, я вам все покажу. – Она показала ключ, зажатый в руке; поднялась на крыльцо, сунула ключ в замочную скважину, приговаривая: – Я вам все, как есть! Дом хороший, отсырел малость… Почти полгода никто не живет, а так хороший, и газ, и вода есть, и до остановки автобуса рукой подать. Они не хотели продавать, только два месяца как выставили, а то давно бы с руками оторвали. Хороший дом, сами увидите.
Они вошли в сенцы – в нос шибанул тяжелый сырой запах брошенного жилья.
– Протопить бы, – вздохнула женщина. – Все руки не доходят. Игорь уехал, просил присмотреть, а как будут покупатели, сразу звонить. Он строитель, сейчас перебрался в Зареченск, там итальянцы комбинат ставят, работы много. А на продажу выставили, как Таня умерла. Так сразу и выставили.
В «зале» было сумрачно и холодно; от запаха тления заслезились глаза. Федор осмотрелся. Простая мебель, палас на полу, ваза на столе, покрытом плюшевой скатертью, горка с тусклыми стеклами и едва угадываемой внутри посудой, такой же тусклой. Женщина меж тем хлопотала, споро передвигаясь: отодвигала гардину, поправляла скатерть, незаметно смахивая пыль каким-то лоскутом.
– Смотрите! Еще спальня и