Но при всем при том слой этот не является носителем мотивации собственника. Его интересы не связаны непосредственно с развитием объекта собственности – народного хозяйства страны. Поэтому здесь не обеспечиваются условия для эффективного и динамичного функционирования экономики, а тем самым и для подъема благосостояния народа. Столь же бесконтрольно могут приноситься в жертву и социальные интересы народных масс. В результате, победив по форме, движущие силы революции фактически оказываются закабаленными узким социальным слоем без перспективы улучшения своего экономического положения, без надежды на прогресс и свободу. Словом, происходит политическое возвышение бюрократии, интересам которой оказываются подчинены (а точнее, принесены в жертву) все другие потребности общества.
Итак, знаменуя собой завершающий этап революционного процесса в России начала XX века, нэп должен был решить сложную задачу формирования той силы, которая будет инициировать развитие страны в течение последующих десятилетий. И нетрудно понять, что как раз «термидора»-то в российской революции и не было. Можно по-разному оценивать этот факт, но нельзя не принимать его во внимание. Длительный процесс «поиска собственника», пронизывающий, строго говоря, всю революционную эпоху в нашей стране, имел итогом феномен, противоположный «термидору», а именно – «великий перелом», означавший установление оторванной от народа и ничем не ограниченной власти бюрократии и ее отдельных представителей. Мартов был прав: весьма существенную роль сыграло здесь то, что благодаря политическому мастерству В.И. Ленина и беспрецедентной для «якобинцев» гибкости большевикам удалось остаться правящей партией при переходе от третьего этапа революции (этапа радикализации) к четвертому. И осуществление ими своих принципиальных установок, следующих из их видения общественно-экономического прогресса, в конечном счете сыграло решающую роль в альтернативе «термидор – великий перелом».
Большевики пришли к власти, имея целью коренное переустройство глубинных основ жизнедеятельности общества, стремясь сделать всех трудящимися, а трудящихся – собственниками. Устремленные к коммунистическому идеалу, они отвергали предостережения о том, что объективные условия ограничивают задачи российской революции буржуазно-демократическими преобразованиями. С экономической точки зрения «введение социализма» представлялось им как доведение до логического конца государственно-монополистической системы – построение народного хозяйства в виде единой фабрики, функционирующей на основе государственной собственности