Диана Рейберн была наставницей Блэкторнов. Необыкновенно умной, необыкновенно строгой и необыкновенно уставшей от того, что Эмма вечно засыпала посреди занятия после очередной бессонной ночи.
– Диана просто считает, что отношения отвлекают от учебы, – заметила Эмма. – Зачем ходить на свидания, когда можно выучить еще один демонический язык? Неужели никому не интересно узнать, как сказать «заходи почаще» на пургатианском?
Кристина рассмеялась.
– Говоришь прямо как Хайме. Он ненавидел учиться. – Эмма навострила уши: Кристина редко упоминала о семье и друзьях, которые остались в Мехико. Эмма знала, что дядя Кристины руководил Институтом Мехико, пока не погиб на Темной войне, после чего управление перешло в руки ее матери. А еще знала, что отец Кристины умер, когда она была совсем маленькой. Но не более. – А вот Диего любил. Вечно выпрашивал дополнительные задания.
– Диего? Тот самый безупречный парень? Которого обожает твоя мама?
Эмма снова принялась водить стилом по коже, и на руке начала обретать форму руна дальнозоркости. Рукава доспехов доходили до локтя, а кожу на предплечьях испещряли белые шрамы давнишних рун.
Кристина забрала у Эммы стило.
– Давай лучше я, – сказала она и продолжила рисовать. Она всегда наносила руны точно и аккуратно, и они получались особенно красивыми. – Не хочу говорить о Безупречном Диего. Мама и так мне о нем все уши прожужжала. Можно я лучше задам тебе вопрос?
Эмма кивнула. Стило скользило по коже, и его прикосновение было таким привычным, что даже нравилось ей.
– Я знаю, ты решила прийти сюда, потому что Джонни Грач сказал тебе, что нашли несколько тел с письменами на коже и, по его мнению, следующее обнаружится здесь сегодня вечером.
– Верно.
– И ты надеешься, что письмена окажутся такими же, как на телах твоих родителей.
Эмма напряглась. Она ничего не могла с собой поделать. Стоило кому-нибудь напомнить ей об убийстве родителей, как все внутри пронзало жуткой болью, словно это случилось вчера. Даже если собеседник был так деликатен, как Кристина.
– Да.
– Конклав утверждает, что твоих родителей убил Себастьян Моргенштерн, – продолжила Кристина. – Так мне сказала Диана. И так считают все. Кроме тебя.
Конклав. Эмма вгляделась в горизонт. На Лос-Анджелес давно опустилась ночь, и панорама города засияла мириадами огней. По обе стороны бульвара Сансет светились рекламные щиты. Когда Эмма впервые услышала о Конклаве, слово показалось ей безобидным. Конклав был всего-навсего правительством нефилимов, в которое входили все Сумеречные охотники старше восемнадцати лет.
Теоретически, одинаковое право голоса имели все. На практике одни Сумеречные охотники обладали большим влиянием, чем другие. Как и в любой политической партии, в Конклаве процветали коррупция и предрассудки. В итоге для нефилимов это означало соблюдение строгого кодекса чести и множества