Она: Ему около двадцати.
Я: И моему около двадцати.
Она: Он у меня от первого брака.
Я: И мой тоже от первого брака.
Она: У моего поломана нога, и он хромает.
Я: И у моего поломана, и мой чуть хромает.
Она: Моего зовут Тема. Артем.
Я: Моего зовут Тима. Тимофей.
Она: У моего сына аутизм. Слабая степень.
Я: У моего сына аутизм. Слабая степень.
Она: Я никому не говорила до этого про это и не произносила слово «аутизм». Ты – первая.
Я: И я тоже никому не говорила и не называла».
Пауза…
Мы долго смотрели друг на друга.
Я произнесла: «Привози его ко мне сюда. Мы попробуем что-то сделать вместе».
Чем я руководствовалась тогда? Я не знаю.
Моя знакомая стала рассказывать о сыне, как он был талантлив в музыке, играл невероятно блестяще на гитаре (кто его слышал – долго не могли забыть), как, испугавшись большого скопления людей на экзамене, не пошел на экзамен, как она, не понимая, что это аутические черты, кричала на него и причиняла ему боль, не понимая, что делает.
А я узнавала в каждой истории себя и вспоминала свой крик, претензии к несовершенству в поведении сына и его раны…
Как я кричала на него, когда он, будучи неловким, выходил из машины и уронил яйца с двойным желтком, которые я хотела принести показать сестре мужа, а он смотрел на меня беззащитно и удивленно и не возмущался. А я принимала это за упрямство.
Как я кричала: «Почему ты не такой, как все?! Почему ты так по-дурному на все реагируешь? Что ты не можешь нормально себя вести? Поживее! Ну, крикни что-нибудь громко! Ну, руками нормально взмахни!»
Мы со знакомой вспоминали разные случаи и плакали. Это были как исповеди друг другу.
Она рассказывала о том, как хотела сдать его в дурдом, чтобы напугать (чтобы стал вести себя хорошо – нормально). О том, как один раз даже сдала его на два дня, но потом не выдержала, и как он спокойно и грустно смотрел на нее, когда она его сдавала, а потом так же спокойно и печально, когда забирала. Так обреченно и грустно…
И она, и я думали тогда, что они могут, но не хотят. Оказалось, что они очень хотели, но не могли из-за этой странной особенности, кем-то называемой болезнью, кем-то – просто свойством. Но смена названия не облегчает жизнь тех, кто имеет эти аутизмы и эти аспергеры…
Я вспоминала, как устраивала день рождения, и, чтобы никто из пришедших не заметил его «особенности», почти не давала ему слова сказать и что-то сделать. Я отвлекала его друзей и была так активна в этой задаче, что мне почти все удалось (никто ничего не заметил), удалось все, кроме одного – сын так и не почувствовал праздника и был по-прежнему несчастным. Впрочем, как и я…
Моя знакомая привезла своего сына ко мне. Внешне это был немного похожий юноша. По поведению – очень похожий, я просто обомлела!
Знакомая предупредила: он очень недоверчивый, и, если не примет человека сразу, или что-то заподозрит, потом будет трудно найти с ним общий язык.
Я