– Ложку и вилку, – сказала она, указывая ему пальцем на груду столовых приборов.
Красное угреватое лицо юноши отвернулось, и в ту же секунду перед Натальей Александровной заблестели вилка, ложка и нож. Она вынула из пластиковой вазочки салфетку и тщательно их протерла, поднося вплотную к глазам.
Рядом с вилкой лежало на столе и меню. Это окончательно вывело её из себя. Она задергалась и, указывая на него, брезгливо отмахивалась от меню скрюченными руками.
– Уберите его, уберите, – зло зашипела она, – ну его, вон, вон, – с гадливым чувством отворачивалась она.
Наталью Александровну знобило, она куталась в широкий серый шарф, в котором её можно было видеть всегда, и потирала озябшие руки, как будто стирала с них крем.
Тучная официантка с глазами навыкате, заметив её за своим столиком, пошла красными пятнами. Вытащив из кармана блокнот, она недовольно подошла к столу, будто делала им невесть какое одолжение.
– Слушаю, – грубо поторапливала она.
Наталья Александровна стукнула костяшками пальцев по столу и обиженно спросила:
– А где горбушка? Соберите мне горбушки. Вы что, не знаете?
Официантка молча смотрела на неё, точно взвешивала – тут же её пристукнуть или повременить. Потом всё-таки сунула блокнот в карман и пошла за горбушками.
– Эта, что, новая у них? – спросила она у соседей.
Наталья Александровна была издергана, на взводе. То, что её не понимали, когда так ясно было всё, к чему она привыкла годами, и о чем не могли не знать в этом кафе, куда она ходит уже много лет, казалось ей возмутительным выпадом против неё, Натальи Александровны, чего она, конечно, не потерпит.
Официантка принесла полную тарелку горбушек, которые собрала со всех столов, и поставила перед Натальей Александровной.
– Хлеба не надо. Я просила белые горбушки.
– Ну, теперь замучает, – вполголоса пробормотала официантка, но принесла ей тарелку с белыми горбушками.
Пока официантка брала заказ у остальных, Наталья Александровна нежно ощупывала каждую горбушечку, подолгу наслаждаясь тем, как упруго сжимается в её руках мягкий теплый хлеб. И вспоминалось ей детство, мама, которая очень ругала её за то, что она таскает из буфета горбушки, украдкой съедая их где-нибудь в закутке.
Наталья Александровна помяла их и отложила, так и не притронувшись к ним до конца обеда.
– Мне лапшу молочную, – попросила она официантку, – только горячей она должна быть, я очень больна сегодня. Ритуальную яичницу,