– Держись! – воскликнула Ева.
Она легла на живот и схватила Рязанцева за ладонь. Он попытался отпихнуть ее руку.
– Отпусти меня! – закричал он. – Ты меня не удержишь, ты вдвое легче!
Вместо ответа Ершова схватилась свободной рукой за огромный валун. Тяжело перевернувшись, булыжник зацепился за соседние камни и замер, создав некое подобие якоря. Теперь девушка держалась одной рукой за глыбу, а другой – за ладонь жениха. Движение камней замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Медленно-медленно, боясь вздохнуть, Рязанцев поднялся к каменной глыбе, у которой сидела Ева, тяжело переводившая дух.
– Спасибо, – коротко сказал полковник, обнимая ее за плечо.
– Мы только что потеряли все наши вещи, – сказала Ева, прижимаясь к его мощному торсу.
– Ничего, купим все новое.
Владимир Евгеньевич привлек тоненькую дрожавшую девушку к себе и поцеловал.
– Я люблю тебя, Ева, – сказал он, – ты настоящий друг!
– Я тебя тоже люблю, – воскликнула Ершова, – и я убеждена, что нам срочно нужно пожениться!
Полковник тяжело вздохнул и посмотрел вверх.
– Ну вот, – обреченно сказал он, – сейчас опять что-нибудь случится. Мы только что чуть не погибли, а ты снова говоришь о свадьбе.
– Просто надо набраться мужества и сделать этот шаг, – сказала Ева. – Мы и так уже фактически женаты! Мы вместе живем! Мы друг друга, как ты только что правильно сказал, любим! Факт женитьбы ничего не изменит, так почему бы этого не сделать?
– А раз не изменит, то зачем делать? – резонно спросил полковник, глядя на ее родное, любимое лицо, перепачканное пылью и каменной крошкой. – А вдруг мы все испортим?
Пролетавшая над ними большая птица сделала крутой вираж, и на валуне, за который все еще держалась Ева, появилось жирное белое пятно.
– Хорошо хоть не попала, – вздохнул полковник, провожая взглядом птицу.
Владимир Евгеньевич встал и осторожно посмотрел вниз.
– Наши сумки погребены под парой тонн камней, – сказал он, – раскапывать их нет никакого смысла.
Ева кивнула. Взявшись за руки, полковник и девушка продолжили осторожно продвигаться вверх по склону.
Академик Семен Захарович Жигулев постучал по столу, призывая к порядку. Заседание президиума Российской академии наук проходило бурно. Особенно бушевали биологи. В их возбужденных рядах уже случились два обморока и один гипертонический криз.
– Тихо! – воскликнул академик Жигулев. – Что за шум! Ничего не слышно! Да, я тоже потрясен тем, что