Эллис рассмеялся, а у Хэнка чуть не пошел носом чай.
– Ты, слава богу, не твоя мать, – произнес Эллис, чуть успокоившись. – Но я записал нас под твоей девичьей фамилией.
– Это почему?
– Мой отец тут не слишком-то популярен после провала с «Дейли мейл». Но ты не волнуйся. Когда мы отыщем чудовище, наше имя очистится.
Он поднял руки и обвел воображаемый заголовок:
– «Сын полковника Уитни Хайда поймал Лох-Несское чудовище. Признан героем».
– Слушай, герой, может, вернемся к работе? – спросил Хэнк, кладя салфетку под край тарелки.
Он очертил пальцем кружок на карте.
– Поскольку эпицентр появлений вот в этой области, думаю, надо начать с Монастырского причала, потом дойти или доплыть до…
Пока Хэнк разглагольствовал, я размышляла о двух мисках, стоявших передо мной. Если молоко не льют в кашу, то что, кашу, что ли, кладут в молоко? Я зачерпнула ложку каши, посмотрела на миску молока, почувствовала себя дурой и сдалась.
Положила в ложку кусочек сахара и медленно опустила его в чашку, глядя, как поднимается бурый гейзер – ровно, неуклонно.
Глава 9
Казалось, Хэнк и Эллис почувствовали едва ли не облегчение, когда я сказала, что не присоединюсь к ним. Я бы обиделась, если бы не поняла, что не могу ходить по прямой.
Они собрали вещи и унеслись в деятельном вихре. Я не видела Эллиса таким воодушевленным с того лета, когда мы познакомились. В последний момент Хэнк склонился над столом, сгреб свою кашу и отважно ее сжевал. Потом съел и ту, что лежала на тарелке Эллиса, сказав, что не горит желанием «отправиться в наручниках в кутузку, по крайней мере, не из-за ломтя каши из ящика». Эллис поцеловал меня в щеку и умолял съесть мою кашу, так, как мне представлялось уместным, и убедиться, что персонал за мной присмотрит. А потом они ушли.
Я хотела попросить Анну набрать мне ванну, но, пригрозив позвать коменданта, она больше не вернулась. Я склонялась к мысли, что она ушла из дома.
Я взобралась наверх, вцепившись в перила и несколько раз остановившись по дороге. В какой-то момент мне показалось, что я упаду назад, и я сидела на ступеньке, пока меня не отпустило.
В ванне изнутри была проведена черная линия, дюймах в пяти от дна; насколько я поняла, она указывала, сколько можно наливать воды, но, какой бы температуры она ни была, ее не хватило бы, чтобы согреться. Я решила, что это скорее предложение, чем правило, заткнула ванну резиновой затычкой и полностью открыла оба крана. Пока вода набиралась, я пошла в комнату.
Когда я вернулась и попробовала забраться в ванну, оказалось, что из обоих кранов идет ледяная вода.
К тому времени, как я, натянув одежду, сбежала вниз, к камину, у меня стучали зубы.
От огня шел устрашающий жар, и я никак не могла выбрать верное расстояние: то слишком близко, так что начинало печь щеки и лодыжки, то слишком далеко – и я насквозь промерзала. В какой-то момент у меня одновременно горели пальцы ног и зябли пятки. Я замерзала, кружилась голова, меня тошнило, и я была грязной. Сложно себе представить человека несчастнее.
На низком столике