– Она не показалась тебе расстроенной?
Я покачала головой.
– Она говорила, кто позвонил и с кем вы собираетесь встретиться?
Ш-ш-ш-ш.
Когда Раммель внимательно посмотрел на меня своими голубыми глазами, звук стал громче. Я сглотнула, в горле еще сильнее пересохло, и ответ готов был сорваться с языка.
– Я знаю, как тебе тяжело, Сильви. Никто не должен проходить через такое немыслимое испытание, особенно в столь юном возрасте. Я очень ценю твою храбрость. И хочу, чтобы ты ответила на мои вопросы обо всем, что запомнила. Ты понимаешь?
Я кивнула.
– Хорошо. Мы проверим телефонные звонки. Но сейчас мне важно, чтобы ты сказала, говорил ли кто-то из твоих родителей о том, кто им позвонил.
Ни ты, ни Роуз не должны никому ничего рассказывать…
– Нет, – ответила я дрожащим голосом.
– Даже не намекнули?
Вообще никому…
– Они никогда не рассказывали, чем занимались. А по дороге в церковь мы молчали, потому что было поздно и дорога скользкая.
Детектив отвернулся, и мне показалось, что ему мой ответ не понравился. Он перевел взгляд с потрепанных штор на мерцающий телевизор.
– Ладно, – сказал Раммель, снова поворачиваясь ко мне. – Скажи, а почему родители взяли тебя с собой, а твою сестру оставили дома?
– Дома?
– Да.
Я затихла, прислушиваясь к шуму в ухе, потом прижала руки к повязке и закрыла глаза.
– С тобой все хорошо? Я могу позвать медсестру. Она на посту в коридоре, совсем рядом.
– Все хорошо. – Я открыла глаза и посмотрела на собственные ноги в конце кровати. – Разве Роуз не сказала вам, почему она была дома?
– Сильви, она сейчас находится в участке и отвечает на те же вопросы. После того как мы обнаружили тебя и твоих родителей в церкви Святого Варфоломея, к вам домой отправили полицейского, он и нашел там твою сестру. Сейчас для нас важно сравнить ваши показания, это поможет раскрыть дело. Поэтому ответь мне, родители сказали тебе, почему они оставили Роуз дома?
– Нет, не сказали.
– Вы втроем часто уезжали куда-то без нее?
В этот момент в примерочную через верх влетело две пары вельветовых брюк и несколько фланелевых ру-башек.
– Давай, примеряй побыстрее, – заявила Роуз. – Я хочу пи́сать, как пони.
Если можно отложить воспоминания на потом, я именно так и сделала, собрала одежду с пола и, не в силах сдержаться, пробормотала:
– Скаковая лошадь.
– Чего? – переспросила сестра, стоявшая снаружи.
– «Я хочу пи́сать, как скаковая лошадь», так говорят. Пони тут ни при чем.
По ту сторону занавески наступила